Шах-наме - Фирдоуси Хаким Абулькасим (1972)

Мне с детства опротивело бесчестье;

От ярости всесильного царя

Я вспыхнул, тайным пламенем горя;

Мне сердце болью тяжкою вначале

На женской половине истерзали;

Прошел я гору грозного огня,

И лань в степи оплакала меня;

Ушел на битву от стыда и срама,

Дракону в лапы угодил я прямо;

Я миром осчастливил две страны,

Но ищет царь, как гневный меч, войны;

Пресытился ты мной? Ну что ж, покину

Пресыщенного, что враждебен сыну!»

Сказал Бахраму: «Радостно живи,

Свое ты имя в мире обнови.

Возьми шатер, казну и снаряженье,

Венец, престол, и царское сиденье,

И войско, и сокровищ наших груз.

Когда сюда приедет славный Тус,

Ему вручишь ты отданное мною,

Будь сердцем трезв, обласканный судьбою».

Затем избрал он триста верховых,

Отважных, благородных, молодых.

Все знатные мужи с единодушьем

Поцеловали прах пред Сиявушем.

Лишь солнце повернулось к ним спиной,

Земля остыла, мрак упал ночной,

Пошел к Джейхуну Сиявуш с друзьями,—

Лицо покрылось жаркими слезами.

А в это время в Балх приехал Тус.

Слова услышал, горькие на вкус:

Наследник царский, не желая брани,

Пошел искать прибежища в Туране.

Тус приказал всех воинов собрать

И ко дворцу Кавуса двинул рать.

У Кей-Кавуса щеки пожелтели,

Он зарыдал, узнав об этом деле.

Пылал и плакал, в буйный гнев придя

На сына, на туранского вождя…

Узнал Афрасиаб: из-за Джейхуна

Явился Сиявуш, царевич юный.

Собрал вельмож на радостном пути,

Велел он всем с литаврами прийти,

Он войско светлой вестью осчастливил

И четырех слонов на площадь вывел.

Сказал бы ты, взглянув на эту рать:

Решило небо землю разубрать!

Все войско Сиявуш окинул взглядом,

Ему навстречу поскакал с отрядом.

И витязи, и кони, и слоны

Под знаменем Пирана сплочены.

Царевич обнял славного Пирана,

Спросил про город и царя Турана.

Пиран поцеловал его чело,

Его лицо, что было так светло

И сердца сделалось живописаньем,

Затем к ногам припал он с лобызаньем.

Отправились, беседуя, вдвоем,

Путем веселым следуя вдвоем.

А в городе рубаб и чанг звенели

И поднимали спящего с постели.

У гостя слезы хлынули из глаз,

В душе с обидой ярость поднялась!

Предстал пред ним Иран, земля родная,

И помрачнел он, тяжело вздыхая.

Он вспомнил об иранской стороне,—

Душа зажглась, чтобы сгореть в огне.

Он отвернул лицо от полководца,

Тот понял: против воли расстается

С родной землей навеки Сиявуш,

И губы прикусил туранский муж.

Сказал Пиран: «Не думай об Иране,

Покинул ты страну своих страданий.

Любви Афрасиаба не беги,

Не слушай, что о нем твердят враги,—

Хотя о нем идет дурная слава,

Он не таков; он муж благого нрава.

Я у него в чести, при нем обрел

Сокровища, и войско, и престол,—

Их в жертву принесу тебе охотно,

Когда ты здесь осядешь беззаботно,

Тебя от сердца чистого приму,

Служить я буду сердцу твоему».

Царевича слова его ласкали,