Шах-наме - Фирдоуси Хаким Абулькасим (1972)

За бедный дар прошу меня простить».

Арджасп развеселился, засмеялся,

Все больше к гостю сердцем он склонялся.

Спросил: «Как звать?» Ответил гость: «Харрад,

Я — весельчак, из тех, кто жизни рад».

Ответил царь: «Эй, странник благородный,

Ты много выстрадал в степи безводной.

Живи, торгуй. Я сам — защитник твой.

Ко мне являйся прямо в час любой».

Выспрашивать он начал Руинтана,

Что делается на земле Ирана.

Ответил тот: «Пять месяцев почти

Я пробыл в изнурительном пути».

Спросил Арджасп: «Что слышно о Гургсаре?

Какие вести об Исфандиаре?»

«Великий шах! — ответил лже-Харрад,—

По-разному об этом говорят.

Был слух: Исфандиар попал в немилость,

И средь иранцев смута заварилась…

Был слух, что войско поднял он в поход,

Что он путем семи преград идет,

Что он решил семь подвигов свершить

И стены Руиндижа сокрушить».

Захохотал Арджасп, сказал: «Пустое!

Да никогда не сбудется такое!

И коршун там не пролетит вовек,

Будь Ахриман я, а не человек!»

Склонился муж к подножию престола,

Вернулся на базар с душой веселой.

Велел он двери лавки открывать,

Велел прохожих в лавку зазывать.

Толпа росла, шумела и галдела,

На шелк румийский с завистью глядела.

Сестры узнают Исфандиара

Блистающее солнце закатилось,

И лавка гостя на торгу закрылась.

И две рабыни вышли из дворца,

Таясь от стражи, с черного крыльца.

На их плечах тяжелые кувшины,

На бледных лицах их печать кручины.

Исфандиар, узнав сестер своих,

Лицо свое поспешно скрыл от них.

Он, опасением за них объятый,

Закрылся длинным рукавом халата.

К Исфандиару сестры подошли

И перед ним склонились до земли.

К нему с мольбою робкой обратились,

И слез ручьи по лицам их струились:

«О муж, благословенна жизнь твоя!

Да будут слугами тебе князья!

Ты нам поведай вести об Иране,

И о Гуштаспе, и о Руинтане.

Он — брат наш. Мы — несчастные княжны

Арджаспом нечестивым пленены.

Мы носим воду, бедствуем в неволе,

А наш отец Гуштасп почиет в холе.

Мы босиком принуждены ходить.

Нам нечем головы свои прикрыть.

Завидуем мы в саваны одетым.

О славный муж! Порадуй нас ответом.

Слыхал ли, что в Иране говорят

И помнят ли о нас отец и брат?»

Так Руинтан могучий возопил,

Что ужас девушек оледенил:

«Пусть след Исфандиара истребится,

Коль он, как раб, в цепях отца влачится!

Гуштасп — жестокий изверг, не отец,

Он — див, и не пристал ему венец».

И тут по голосу Хумай узнала

Исфандиара и возликовала.

«Он здесь, он хочет нас освободить!» —

Но тайну ту она сумела скрыть.

Что узнан он, не подала и виду.

Оплакивая рабство и обиду,

В слезах склонялась перед ним она,

За брата опасением полна.

Но понял муж душой проникновенной,

Что узнан он сестрой благословенной.

Открыл он ей лицо свое в слезах,

Как солнце в поредевших облаках.

И на сестер, поникших в униженье,

Смотрел он молча в горьком изумленье.

Сказал: «Теперь недолго вам терпеть.

Уста замком должны вы запереть.

Чтоб вас освободить, мои родные,

Я перенес невзгоды роковые.