Шах-наме - Фирдоуси Хаким Абулькасим (1972)

Как может наш отец беспечно спать,

Когда вы воду здесь должны таскать?!

Так будь отцом нам небосвод высокий

В наш век убийственный, наш век жестокий!»

Покинул утром лавку лжекупец,

Вошел к Арджаспу-шаху во дворец.

Сказал: «Йездан тебя благослови!

Миродержавный шах, в веках живи!

Вел караван я. И в степном просторе

Увидел вдруг неведомое море.

Сел на корабль я; и, благословясь,

Поплыл. Внезапно буря поднялась.

А спутники, что моря не видали,

От ужаса рассудок потеряли.

Тогда взмолился я и дал обет:

Когда спасет от смерти нас Изед,

Когда мы вступим на берег счастливый,

Где царствует владыка справедливый,

Пир я на всю страну устрою там,

Все за спасенье наших душ отдам;

Воздам дервишу почесть, как царю,

И беднякам богатства раздарю.

Пусть шах теперь мне душу успокоит

И почести великой удостоит.

Пусть шах позволит — для князей его,

Для воинского сонмища всего

Мне пир устроить славный и великий,

Свершить обет перед творцом-владыкой».

Исполнен спеси, жаждущий похвал,

Арджасп, внимая мужу, ликовал.

В ладони хлопнул: «Эй! Созвать скорее

Всех, кто у нас почетней и знатнее!

Пускай сберутся все к Харраду в дом —

И пусть Харрад их угостит вином!»

Ответил гость: «О шах, вселенной свет,

Мудрец и над мобедами мобед!

Мой тесен дом, а твой дворец — святыня.

Мы пир устроим на стенах твердыни.

Ночь холодна. Костры мы запалим,

Сердца мужей вином развеселим».

Арджасп ответил: «Делай все без страха,

Как хочешь. Люб ты сердцу падишаха!»

Исфандиар велел, не тратя слов,

Таскать дрова на стены для костров.

Без счета жеребят, ягнят забили,

Проворно туши наверх потащили.

И от костров, зажженных на стене,

Поплыли тучи дыма в вышине.

Пить сели гости на стенах просторных,

Едва хватало чашников проворных.

И напились, забыли о мечах,

Плясать пошли с нарциссами в руках.

Нападение Пшутана на Руиндиж

Когда заполыхал во тьме ночной

Огонь костров над крепостной стеной,

Когда костры увидел муж дозорный

И на рассвете — дым густой и черный,—

Он, обгоняя ветер, поскакал

За холм, где лев-Пшутан известий ждал.

В шатер вождя иранских сил вступил он,

О пламени и дыме сообщил он.

Пшутан воскликнул: «Цвет богатырей —

Исфандиар слонов и львов грозней!»

Велел от сна он воинство будить,

Трубить в карнаи, в барабаны бить.

С холмов полки на Руиндиж он двинул,—

Скажи: на сушу море опрокинул.

В кольчугах, в шлемах львы Ирана шли.

Рассвет померк в клубящейся пыли.

И поднялась тревога в Руиндиже,

Что чья-то рать подходит к ним все ближе.

Что это сам Исфандиар идет,

Что древо злобы принесло свой плод!..

И встал Арджасп. И, руки потирая,

Броней облекся, плечи разминая.

Он вышел из дворца, как грозный лев,

Войска вести Кахраму повелев.

Потом сказал воителю Тархану:

«Иди взгляни — кто там грозит Турану?

Ты десять тысяч храбрых избери

И крепости ворота отвори.

Разведай, чьи войска на нас напали.

Видать, они рассудок потеряли».

В кольчуге, препоясанный мечом,

Тархан поехал в поле с толмачом.