Шах-наме - Фирдоуси Хаким Абулькасим (1972)

Другой начнет владеть твоим трудом,

Но так же он уйдет, как мы уйдем.

Да, нашей жизни такова основа,

Так было, так пребудет — вечно ново.

В дорогу имя доброе возьми,

Тогда прославлен будешь ты людьми,

А если ты хитер, бесчестен, жаден,

Воистину конец твой безотраден.

Хотя б до неба ты воздвиг дворец,

Лишь в саване ты встретишь свой конец.

Ты ляжешь в страхе, с мертвыми очами,

Сокрыт в земле, покрытый кирпичами.[19]

На луг приходит человек с косой,

Траве он страшен свежей и сухой.

Он косит свежую, сухую косит

И тем не внемлет, кто пощады просит.

Да, время — каш косарь, а люди — луг,

Равны пред косарем и дед и внук,

Равны пред ним и молодость и старость,

Ища добычи, он впадает в ярость.

От века было так и будет впредь:

Рождается дитя, чтоб умереть.

Мы в эту дверь войдем, из той мы выйдем,

А пред собою косаря мы видим!»

В Кабуле готовятся к встрече гостей

Умом Дастана восхитился шах,

Услышал мудрость он в его словах.

Собрал он столько ценностей отборных,

Что удивил дарами всех придворных:

Венец в алмазах, трон — как небеса,

Запястья, цепи, серьги, пояса,

Здесь были и одежды дорогие,

Рабы, и кони, и дары другие.

Затем ответил Саму шаханшах,—

Дивись: была отрада в тех строках!

«Отважный богатырь, воитель знатный!

Как лев, ты побеждаешь в битве ратной.

О Сам! Твое письмо ко мне пришло,

И стало на душе моей светло.

Я все исполнил, что тебе желанно,

Что было счастьем и мечтой Дастана».

Простился Заль с властителем держав,

Над витязями голову подняв.

Гонца отправил к Саму юный воин,

Мол, я подарков царских удостоен,

С престолом воавращаюсь и венцом,

С весельем в сердце, с радостным лицом.

Таким для Сама было это слово,

Что юношею стал седоголовый!

На скакуна гонцу велел он сесть,

Михрабу он послал благую весть,

И тот обрадовался несказанно

Родству с владыкою Забулистана,

Как будто мертвый снова жизнь постиг,

Как будто юным снова стал старик!

Послал он за женой прекраснолицей,

Беседовал он ласково с царицей:

«Хвала, супруга, твоему уму,

Ты светлой мыслью озарила тьму.

С таким богатырем ты породнилась,

Что даже венценосцам дарит милость.

Начало положила ты, жена,

И ты же дело завершить должна.

Все, чем богат дворец, — перед тобою:

Казна, престол, венец — перед тобою».

Синдухт, супруга выслушав слова,

Покои убрала для торжества.

Украсила айван, как своды рая,

Вино, шафран и амбру разливая.

Ковер златоузорный был раскрыт,

Сверкал в узоре каждый хризолит.

Другой раскрыла — в жемчугах отборных.

Блиставший, словно капли вод озерных.

Установила на айване трон,—

Китайский был обычай соблюден.

Узоры трона — камни дорогие,

Меж них — изображения резные,

Бегут ступени, яхонтом горя,—

То был богатый трон, престол царя!

Одела дочь в сверкающие платья,

На всех уборах вывела заклятья,[20]

В раззолоченный увела покой,