Шах-наме - Фирдоуси Хаким Абулькасим (1972)

И молнией стрелу в него пустила.

Когда стрелу пускала в высоту,

Она орла сбивала на лету.

Хоть стрелы вихрем с тетивы летели,

Они задеть Сухраба не сумели,

Их отражал Сухраба щит стальной.

Позорным он почел подобный бой,

Сказал он: «Хватит! Кровь должна пролиться!»

И на врага помчался, словно птица,

Увидев — жаждой битвы он горит,—

Оставила свой лук Гурдафарид

И поскакала, по полю петляя,

Копьем своим Сухрабу угрожая.

Великим гневом возгорел Сухраб,

Бой сразу кончить захотел Сухраб.

Он мчался, издавая львиный рык,

И, как Азаргушасп, ее настиг,

Копьем ударил в стягивавший туго

Кушак, разорвалась ее кольчуга,—

И словно бы чоуганом — не копьем,

Как мяч, ее он вскинул над седлом.

Гурдафарид рукой в седло вцепилась,

Другой рукой за меч свой ухватилась,

И разрубила пополам копье,

И плотно села на седло свое,

И вихрем улетела в туче праха.

Ловка была она, не знала страха.

Сухраб за нею вслед погнал коня;

Он гневом омрачил сиянье дня.

Вот он настиг. И за ее спиною

Привстал и шлем сорвал с нее рукою.

Взметнулись косы, по ветру виясь,

От шлема тяжкого освободясь.

И понял витязь, полон изумленья,

Что с женщиною вышел он в сраженье.

Сказал: «Подобных девушек Иран

Сегодня шлет на боевой майдан!..

Их витязи, когда коней пускают,

Над степью пыль до облак подымают.

Но коль в Иране девы таковы,

То каковы у них мужчины-львы?»

Тут он аркан свой черный вслед метнул ей

И стан петлею туго захлестнул ей.

Сказал ей: «Луноликая, смирись

И не пытайся от меня спастись!

Хоть много дичи мне ловить случалось,

Такая лань впервые мне попалась!»

Увидев, что беда ей предстоит,

Открыла вдруг лицо Гурдафарид.

И молвила: «Не надо многих слов,

Ты — лев могучий среди храбрецов!

Подумай: с той и с этой стороны

На бой наш взгляды войск обращены…

Теперь с лицом открытым я предстала,

И разнотолков, знай, пойдет немало,

Что, мол, Сухраб до неба напылил —

В единоборство с женщиной вступил,

Копьем тяжелым с девушкою бился

Перед мужами — и не устыдился!

Я не хочу, чтобы из-за меня

Шла о Сухрабе славном болтовня.

Мир заключим, чтоб завязать язык их…

Ведь мудрость, знаешь сам, удел великих.

Теперь мой замок и мои войска —

Твои! Как клятва, речь моя крепка.

И крепость и сокровища Хаджира —

Твои. Зачем нам битва после мира?»

Сухраб, на лик прекрасный брося взгляд,

В цвету весны увидел райский сад.

Ее красой душа его пленилась

И в сердце, как в ларце, печаль укрылась.

Ответил он: «Тебя я отпущу,

Но помни: я обмана не прощу.

Не уповай на стены крепостные,

Они не выше неба, не стальные.

С землей сровняю эти стены я,

И нет против меня у вас копья».

Гурдафарид вперед — крылатым лётом —

Коня послала к крепостным воротам.

Сухраб за нею рысью ехал вслед,

Он верил, что ему преграды нет.

Тут крепости ворота заскрипели

И пропустить Гурдафарид успели.