Копи царя Соломона. Приключения Аллана Квотермейна. Бенита (сборник) - Генри Райдер Хаггард (1885, 1887,1906)

Нилепта медленно подняла голову и устремила свои чудесные глаза, в которых светилась страсть, на его лицо, словно хотела все прочитать в его сердце.

— Я слабая женщина, я верю тебе! — заговорила она, сначала медленно, потом быстрее. — Страшный будет день для тебя и для меня, когда судьба покажет мне, что я поверила лживому человеку! Теперь выслушай меня, Инкубу, приехавший издалека, чтобы украсть мое сердце и сделать меня своей! Вот тебе моя рука! Мои губы, которые никогда не целовали мужчину, коснутся твоего лба. Клянусь тебе моей рукой, этим первым поцелуем, благоденствием моего народа, моим троном, именем моей династии, священным камнем и вечным величием солнца, — клянусь, что для тебя одного буду жить и с тобой хочу умереть. Клянусь, что буду любить тебя, тебя одного до самой смерти! Твои слова будут законом для меня, твоя воля — моей волей, твое дело — моим делом! О, мой господин! Ты видишь, как смиренна моя любовь! Я, королева, преклоняю колено перед тобой, к твоим ногам я приношу дань моей любви, мою веру в тебя, мое уважение!

Страстное, любящее создание бросилось на колени перед своим возлюбленным на холодный мрамор пола. Не знаю, что случилось дальше, потому что, вопреки воле королевы, я отошел к зулусу и оставил их вдвоем.

Умслопогас, опираясь на свой топор, наблюдал всю сцену с мрачной улыбкой.

— О Макумазан! — произнес он. — Я становлюсь старым, но не думаю, чтобы кто-нибудь научился понимать вас, белых людей! Посмотри на них! Прекрасная пара голубей. Но зачем это все? Ему нужна жена, ей нужен муж, почему он не хочет заплатить выкуп за нее и покончить дело? Было бы меньше хлопот, и мы бы отлично спали. Они все говорят, говорят и целуются, целуются, целуются, словно безумные!

Через три четверти часа Нилепта с сэром Генри присоединились к нам, и выглядели они удивительно спокойными. Грациозным жестом королева взяла мою руку и сказала, что я лучший друг ее «господина» и дорог ей. Затем она взяла топор Умслопогаса и с любопытством разглядывала его, заметив, что он может быть очень полезен, защищая ее. Наконец, кокетливо кивнув нам и бросив нежный взгляд на сэра Генри, она скользнула в темноту и исчезла, как прекрасное видение.

Мы добрались до своих комнат благополучно, без всяких приключений. Сэр Куртис шутливо спросил меня, что я думаю обо всем этом.

— Удивляюсь, — ответил я, — каким образом некоторые люди находят прекрасных королев и влюбляются в них в то время, как другие не находят никого! Сколько человеческих жизней станет ценой сегодняшней ночи? — Это было гадко с моей стороны, я знаю. К сожалению, не все чувства умерли во мне с годами и я не мог подавить в себе зависти к моему старому другу.

На следующее утро капитану Гуду рассказали о счастливом происшествии, и он просиял: улыбались его губы и светились радостью глаза. Гуд обрадовался известию, но из личных интересов, ведь он обожал Зорайю так же глубоко, как сэр Генри Нилепту. Но мне казалось, что гордой Темной королеве сэр Куртис нравился больше, чем капитан. Но все же Гуду было очень приятно узнать, что его невольный соперник увлечен другой женщиной.

В это утро мы снова оказались в тронном зале. Я невольно улыбнулся, вспомнив наш последний визит сюда, и подумал, что, если бы стены могли говорить, сколько странных вещей могли бы рассказать они! Женщины — удивительные актрисы! Высоко на своем золотом троне в белоснежном одеянии сидела прекрасная Нилепта. Когда сэр Генри вошел в зал, несколько запоздав, одетый в форму офицера королевской стражи, и смиренно поклонился ей, она ответила ему небрежным кивком и отвернулась. Двор был в полном составе: не только церемония провозглашения законов привлекла такую массу знатных людей с бриллиантовыми украшениями на одежде, но и слух, что Наста будет публично просить руки королевы. Жрецы стояли во главе с Эгоном, который смотрел на нас злыми глазами. Наста задумчиво поглаживал свою черную бороду.