Горбун, Или Маленький Парижанин - Феваль Поль Анри (1993)

— Но я не могу быть вашей дочерью, Анри.

Амброзия, опьянявшая бессмертных богов, по сравнению с чарами этого голоса показалась бы уксусом и желчью. Но Лагардер не сдавался, желая выпить свое счастье до последней капли.

— Когда вы появились на свет, Аврора, я был старше, чем вы сейчас. Я был уже мужчиной.

— Это верно, — отозвалась девушка, — потому что вы могли держать в одной руке меня, а в другой — шпагу.

— Аврора, дитя мое милое, не смотрите на меня сквозь призму своей благодарности, вы должны видеть меня таким, какой я есть.

Она положила свои хорошенькие дрожащие ручки на плечи шевалье и долго в него всматривалась.

— Я не знаю никого, — проговорила девушка наконец, Улыбнувшись и опустив ресницы, — лучше, благороднее и красивее вас!

9. ЗАВЕРШЕНИЕ ПРАЗДНИКА

Это было правдой, особенно в этот миг, когда счастье как бы украсило чело Лагардера сияющей короной. Он выглядел ровесником Авроры и таким же прекрасным, как она.

Если бы вы видели эту влюбленную юную деву, прячущую свой пылкий взгляд за бахромой длинных ресниц, ее вздымающуюся грудь, смущенную улыбку на ее губах — если б вы только видели! Любовь, огромная и чистая, святая нежность, соединяющая два существа в одно, накрепко связывающая друг с другом две души; любовь, этот гимн, который Господь в неизреченной милости своей подарил земле, эта манна, эта роса небесная; любовь, которая даже урода делает прекрасным, а красоте придает небесный ореол, — эта любовь сияла на преобразившемся нежном лице девушки. Лагардер прижал к сердцу свою трепещущую невесту. Воцарилось долгое молчание. Губы влюбленных так и не соприкоснулись.

— Благодарю! Благодарю! — шептал Анри. Взоры их были красноречивее всяких слов.

— Скажи, — нарушил молчание Лагардер, — скажи, Аврора, ты всегда была со мною счастлива?

— Да, очень, — отвечала девушка.

— А между тем, ты сегодня плакала.

— Откуда вы знаете, Анри?

— Я все о тебе знаю. Так почему ты плакала?

— Почему плачут девушки? — попыталась Аврора уйти от ответа.

— Ты не такая, как все, когда ты плачешь… Так почему ты плакала, Аврора, скажи?

— Потому что вас не было, Анри. Я вижу вас так редко, и еще эти мысли…

Девушка умолкла и отвела глаза.

— Какие мысли? — настаивал Лагардер.

— Д наверное, дурочка, Анри, — смущенно пролепетала девушка. — Я просто подумала, что в Париже много красивых женщин, и все они хотели бы вам понравиться, и, может быть…

— Что — может быть? — повторил Лагардер, вновь припадая к чаше с нектаром.

— Может быть, вы любите не меня, а другую.

И она спрятала вспыхнувшее лицо у него на груди.

— Неужто Господь даровал мне это блаженство? — в восторге прошептал Анри. — Неужто я могу верить?..

— Поверь, я люблю тебя! — проговорила Аврора, не отрывая лица от груди возлюбленного и пытаясь таким образом приглушить испугавшие ее самое слова.

— Ты меня любишь, Аврора? Слышишь, как стучит мое сердце? О, неужели это правда? Но уверена ли ты в этом сама, моя милая Аврора? Так ли говорит твое сердце?

— Оно говорит, я слушаю.

— Еще вчера ты была ребенком.

— А сегодня я уже женщина, Анри. Я люблю тебя! Лагардер прижал ладони девушки к своей груди.

— А ты? — спросила Аврора.

На его глаза навернулись слезы, голос задрожал, и он лишь пробормотал:

— О, как я счастлив! Как счастлив!

Внезапно лицо Лагардера помрачнело. Заметив это, девушка строптиво топнула каблучком и осведомилась:

— Это еще что такое?

— Ты когда-нибудь сожалела о чем-либо? — поцеловав Аврору в волосы, тихо спросил Анри.

— О чем мне сожалеть, раз ты со мной?

— Послушай-ка. Сегодня вечером мне хотелось приподнять перед тобою уголок завесы, скрывающей великолепие света. Ты видела двор, его пышность и блеск, слышала звуки праздника. Что ты думаешь о дворе?