Новая жизнь, Божественная комедия - Данте Алигьери (1967)

Не ведало носителей таких

И не изведает, как эти двое.

88И если бы на этом я затих:

«Так чем его премудрость

[1505]несравненна?» —

Гласило бы начало слов твоих.

91Но чтоб открылось то, что сокровенно,

Помысли, кем он был и чем влеком,

Он, услыхав: «Проси!»

[1506]— молил смиренно.

94Я выразил не темным языком,

Что он был царь, о разуме неложном

Просивший, чтобы истым быть царем;

97Не чтобы знать, в числе их непреложном,

Всех движителей;

[1507]можно ль заключить

К necesse при necesse и возможном;

[1508]

100И можно ль primum motum допустить;

[1509]

Иль треугольник в поле полукружья,

Но не прямоугольный, начертить.

103Так вот и прежде речь клонил к тому ж я:

Я в царственную мудрость направлял,

Сказав про мудрость, острие оружья.

106И ты взглянув ясней на «восставал»

[1510],

Поймешь, что это значит — меж царями;

Их — множество, а круг хороших мал.

109Вот, что моими сказано словами;

Их смысл с твоим сужденьем совместим

О праотце и о любимом нами.

[1511]

112Да будет то свинцом к стопам твоим,

Чтобы ты шел неспешно, как усталый,

И к «да», и к «нет», когда к ним путь незрим;

115Затем что между шалых — самый шалый,

Кто утверждать берется наобум

Их отрицать с оглядкой слишком малой.

118Ведь очень часто торопливость дум

На ложный путь заводит безрассудно;

А там пристрастья связывают ум.

121И хуже, чем напрасно, ладит судно

И не таким, как был, свершит возврат

Тот рыбарь правды, чье уменье скудно.

124Примерами перед людьми стоят

Брис, Парменид, Мелисс и остальные,

[1512]

Которые блуждали наугад,

127Савелий, Арий и глупцы иные,

[1513]

Что были как мечи для божьих книг

И искривляли лица их прямые.

130Никто не думай, что он столь велик,

Чтобы судить; никто не числи жита,

Покуда колос в поле не поник.

133Я видел, как угрюмо и сердито

Смотрел терновник, за зиму застыв,

Но миг — и роза на ветвях раскрыта;

136Я видел, как, легок и горделив,

Бежал корабль далекою путиной

И погибал, уже входя в залив.

139Пусть донна Берта или сэр Мартино,

[1514]

Раз кто-то щедр, а кто-то любит красть,

О них не судят с богом заедино;

142Тот может встать, а этот может пасть».

ПЕСНЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

1В округлой чаше от каймы к средине

Спешит вода иль изнутри к кайме,

Смущенная извне иль в сердцевине.

4Мне этот образ вдруг мелькнул в уме,

Когда умолкло славное светило

И Беатриче тотчас вслед Фоме

7В таких словах начать благоволила, —

Настолько совершенно к их речам

Уподобленье это подходило:

[1515]

10«Он хочет, хоть и не открылся вам

Ни голосом, ни даже помышленьем,

В одной из истин снизойти к корням.

13Скажите: свет, который стал цветеньем

Природы вашей, будет ли всегда

Вас окружать таким же излученьем?

16И если вечно будет, то, когда

Вы станете опять очами зримы,

[1516]

Как зренью он не причинит вреда?»