История с привидениями (перевод Александра Крышана) - Питер Страуб (1979)

Я не представлял себе, какой могла быть ее квартира, но мне следовало бы догадаться, что она не имела ничего общего с неопрятным жильем Хелен. Альма жила одна – как я и предполагал. Все в большой комнате, куда она меня привела, объединял единый стиль, единая точка зрения: это была одна из самых шикарных комнат, какие я когда-либо видел. Толстая бухарская дорожка бежала через всю комнату; дорогие столики пристроились по обеим сторонам расписного камина. Широкий письменный стол у окна. Шикарные полосатые кресла; большие диванные подушки; лампа от Тиффани на столе. Я оказался прав, предположив, что ее родители были обеспеченными людьми. Я спросил:

– Вы не совсем типичная студентка аспирантуры, не так ли?

– Я решила, что окружить себя этими вещами было бы благоразумнее, чем держать их на складе. Еще кофе?

Я кивнул. Теперь я видел ее в несколько ином свете. Если Альма и казалась непохожей на других, непонятной, это оттого, что она была особенной; она получила такое необычное воспитание, о существовании которого девяносто процентов американцев не подозревают и допускают только теоретически, воспитание, я бы сказал, ультрароскошной богемы. И если пассивность Альмы и была естественной, так это оттого, что ей никогда не приходилось принимать самостоятельных решений. В свои мысли я привнес кормилиц и нянюшек, школьные годы в Швейцарии, каникулы на яхтах. Это, думал я, и объясняло ту ауру безвременья, вечности, окружающую ее; вот почему я вообразил ее летящей мимо отеля «Плаза» в двадцатые годы, годы Фицджеральда: подобное богатство – из другой эпохи.

Когда она вернулась с кофе, я спросил:

– Как вы смотрите на то, чтобы отправиться в путешествие на недельку-другую? Мы могли бы остановиться в доме в Стилл Вэлли.

Альма подняла брови и вскинула голову. Меня поразило то, что ее пассивность была двуполой, как, наверно, бывают двуполыми проститутки.

– Вы удивительная девушка, – сказал я.

– Ага, как из «Ридерс Дайджест».

– Едва ли.

Она сидела передо мной на пухлой диванной подушке, поджав под себя ноги, такая невероятно притягательная, соблазнительная и в то же время такая неземная, божественная, что я отбросил мысль о двуполости. Мне даже показалось невероятным, как такое могло прийти мне в голову. Я страстно хотел ее; я знал, что она будет моей, и сознание этого торопило меня.

Деньги на стол, приятель…

К утру я уже был от нее без ума. Мы отправились в постель совершенно буднично. После того как мы проговорили час или два, она спросила:

– Вы не хотите уходить, правда?

– Не хочу.

– Ну что ж, тогда оставайтесь ночевать.

То, что за этим последовало, не было страстным слиянием тел, скорее наоборот – Альма была так же пассивна в постели, как и в жизни. Правда, она без усилий испытывала оргазмы, сначала во время прелюдии, потом – в процессе самого акта; она как ребенок держалась за мою шею, сжав меня бедрами и сцепив ноги у меня на спине; но даже тогда, я чувствовал, она была не со мной.

– О, как я люблю тебя! – собрав мои волосы в кулак, прошептала она, когда мы начали в третий раз, но давление ее рук было таким же легким, как и ее голос. Раскрывая очередную ее тайну, я видел за ней следующую. Казалось, чувство Альмы имело один источник с ее застольными манерами. Я знавал десяток девушек, которые были «лучше в постели», чем она, но ни с одной из них меня не охватывала такая тонкая, деликатная нежность, такая легкая, естественная и непринужденная игра теней и цвета чувства Альмы. Я был словно на пороге неведомого мне откровения – словно перед еще не открытой дверью.

Впервые я понял, почему женщины влюблялись в донжуанов, почему они унижали себя, преследуя их и добиваясь их любви.