Империя ангелов (перевод Аркадия Кабалкина) - Бернар Вербер (2000)

Географическое бегство: непрерывное перемещение. Смена работы, друзей, возлюбленных, места обитания. Но это – путешествие в обществе своих собственных проблем. Проблемы остаются, но их обличье меняется, что тоже освежает.

Наконец, творческий побег: трансформация своего гнева, своей боли в произведения искусства, фильмы, музыку, романы, скульптуры, картины… Все, что не смеешь сказать сам, ты вкладываешь в уста выдуманного героя. Потом это может привести к катарсису.

Герои вершат месть, создатели героев разделяют их торжество.

Эдмонд Уэллс,

Энциклопедия Относительного и Абсолютного Знания, том IV.

79. Фредди с нами

– Другая планета? Вы шутите?

В этот раз Фредди Мейер не может не отреагировать. Наш друг убежден, конечно, что человечество устремляется к своей погибели, тем не менее любопытство берет верх. Ему хочется выяснить, как живет то, «другое» человечество, обречены ли на самоуничтожение все разумные виды на всех планетах или это особенность только земного человечества.

Он усаживается и предлагает нам усесться с ним рядом. В сидячем положении нет особенного удобства, ведь мы левитируем, но такова человеческая привычка, которой нам нравится следовать – без сомнения, в память о былых наших продолжительных дискуссиях за большим столом в Бют-Шомон.

– Выяснить, что за планета имеется в виду, будет непросто, – бурчит себе под нос рабби. – В одной нашей Галактике, Млечном Пути, аж двести миллиардов звезд. Вокруг каждой звезды крутится в среднем дюжина планет, как вам это нравится, друзья?

Рауль напоминает, что мы избавлены от плена материи и перемещаемся на головокружительных скоростях.

– Так-то оно так, но космос необъятен, это равносильно медленному ползанию на ограниченной территории… Все относительно, – вздыхает Фредди.

– И потом, с чего начинать? Куда направиться? Отыскать обитаемую планету среди стольких необитаемых – все равно что найти иголку в стоге сена, – подбавляю я своего нытья.

Но мое замечание почему-то окрыляет Фредди:

– Все дело в методе! Найти иголку в стоге сена проще простого: сначала надо поджечь сено, а потом пошарить в золе магнитом.

Его лицо начинает светиться по-другому. Не будь он ангелом, в придачу слепым, я бы узнал то пламя, которым пылали мы, когда вместе отправлялись покорять вышние миры.

– Вперед, раздвинем пределы непознанного!

Рауль, дрожа от удовольствия, добавляет:

– На штурм страны богов!

II. Яйца и звезды

80. Венера, 17 лет

После ухода папы я живу с мамой, и это очень нелегко. В повседневной жизни ее мелкие причуды нестерпимы.

По вечерам мы чаще всего ужинаем вдвоем и всегда при этом спорим. Мама упрекает меня, что я недостаточно слежу за фигурой. Признаться, за периодом анорексии у меня последовал период булимии. Без папы меня терзает голод, я тазами пожираю пирожные. Они помогают переносить мою жизнь, мою мать, все более нестерпимую обстановку в фотостудиях.

Следить за фигурой – хорошее дело, но ни в чем себя не ограничивать куда лучше.

Мне семнадцать, а такое впечатление, что я уже много прожила и еще больше съела. Будучи анорексичкой, я похудела до 35 кило. При булимии разъелась до 82. Уж если лопать, то за обе щеки! Одними пирожными дело не ограничивается, в ход идет баночная фасоль в томатном соусе, которую я поглощаю, не разогревая. Кусковой сахар. Майонез я тяну прямо из тюбика, как из соски. Хлеб с маслом, густо посыпанный порошком какао. Все это я могу уничтожать тоннами.

От мамы я слышу одни упреки. Я ее предупреждаю: чем больше она меня отчитывает, тем сильнее мой голод. Это как эффект бумеранга: после того как я научилась управлять своим телом через диету, оно стало вызывать у меня все больше отвращения. Я отношусь к нему как к мусорному баку, который я набиваю, наказывая себя.