Город (сборник) - Клиффорд Саймак

– Не слишком крепкое, – повторил буфет. – Одну секунду, мэм.

– Иллюзион, – объяснила Максин. – Иллюзион до последней детали. Однако красивый, ничего не скажешь. Хочешь берег моря? Он наготове, сто́ит только мысленно представить. Или заснеженные вершины. Пустыня. Старый замок. Все ждет своего часа.

– Как хорошо продается твоя живопись, – сказал Бишоп.

– Не живопись. Моя хандра. Начинай раздражаться, Чистюля. Ходи в унынии. Начинай думать о суициде. Самый верный способ. Раз! – и у тебя уже лучший люкс. Просто чтобы поднять тебе настроение.

– Хочешь сказать, кимонцы обепечивают тебе такие хоромы по собственной инициативе?

– Конечно. Их только побудить надо. Иначе будешь лохом – останешься куда запихнули.

– Мне и мой номер нравится. Но этот…

Она засмеялась:

– Разберешься.

Появились напитки.

– Садись, – предложила Максин. – Луну желаешь?

И за луной дело не стало.

– Можно заказать две или три. Предпочитаю одну – похоже на Землю. Как-то уютнее.

– Есть ведь какой-то предел, – сказал Бишоп. – Не могут же они постоянно улучшать тебе условия. Все равно наступит момент, когда даже кимонцы будут не в состоянии придумать что-нибудь новенькое.

– Ты столько не проживешь, – усмехнулась Максин. – Все новички недооценивают кимонцев. Вы думаете о них как о людях, как о землянах, только умеющих немножко больше. А это не так, совершенно не так. Они чужие. Чуждые. Как Человек-паук из комиксов, просто форма человекоподобная. И они научились правильно поддерживать с нами контакт.

– Но зачем им это? Зачем…

– Чистюля, – вздохнула она, – этим вопросом мы не задаемся. Если об этом думать, то можно свихнуться.

15

Он рассказал своим кимонцам о человеческой традиции устраивать пикники, и идея их зацепила. Его подопечные взялись за ее реализацию с совершенно детским восторгом. Нашли подходящее место на склоне горы: дикое, девственное, покрытое густым кустарником. Здесь тек ручей; вода его была прозрачна как стекло и холодна как лед, а по берегам росли цветы.

Кимонцы играли и затевали веселую возню. Плавали, загорали, слушали его истории, усевшись в кружок, подкалывая и перебивая, заводили споры.

Теперь он знал, что на уме у них нет ничего дурного, только жажда развлечений. Теперь и он мог над ними потешаться. Про себя.

Всего неделю назад такая ситуация оскорбляла бы и унижала его, приводила бы в ярость; сейчас он принял условия, заставил себя принять. Если угодно получить клоуна, будет им клоун. Если уж он напялил на себя шутовской колпак с колокольчиками и пестрые одежки, то пусть краски будут яркими, а колокольчики звенят звонко и весело.

Временами кимонцы бывали злы и бессердечны, однако сознательно вреда не причиняли. С ними вполне можно было поладить, если знать, как себя вести.

В тот вечер они расселись вокруг костра и болтали, в кои-то веки оставив его в покое. Элейн и Бетти нервничали, а Джим из-за этого над ними подшучивал.

– Звери к огню не подходят, – убеждал он.

– Здесь есть звери? – спросил Бишоп.

Джим ответил:

– Н-ну… Почти нет.

Бишоп прилег и уставился на пламя, слушая голоса и радуясь минутной передышке. В голову пришло сравнение: так щенок забивается в угол от компании малолетних пакостников, которые не хотят оставить его в покое.

Он смотрел на огонь и вспоминал прежнюю жизнь: выезды на природу, походы. Они так же разводили костер и устраивались вокруг. И видели старое, привычное небо Земли.

Снова костер. Пикник. Только небо чужое.

Сегодняшний костер символизировал Землю, ведь кимонцы никогда прежде не слышали о пикниках. Есть куча вещей, о которых они никогда ничего не слышали. Варварских, смешных, дурацких вещей.

Не ищи ничего масштабного, сказал тем вечером Морли. Ищи мелочи, мелкие подсказки, намеки.