— И что ты этим хотел сказать?

— То, что лопата не просто инструмент, а это жизнь и смерть одновременно. Вот как.

— По твоей логике можно также сказать и про меч: убил врага мечом — живешь, убил враг тебя мечом — умер. Да так много про что можно сказать.

— Меч — это совсем другое.

— Да? И почему же? — задал вопрос немного вызывающим тоном Кверт.

— Потому что меч — это не инструмент; это продолжение твоей руки! — вытянул он руку в сторону и смотрел вдоль нее.

— А на все–то у тебя найдется ответ.

— Еще бы. Я же вообще очень умный.

— Вставай, умный ты наш, работать пора, — я показал это своим примером, вставая с места.

Работы по укреплению частокола продолжались уже третий день, и мы все изрядно утомились. Хотя на самом–то деле, если брать физическую составляющую, то в отличие от тех же тренировок, тут нагрузки меньше. Поэтому если кто и сетовал, то делал это скорее из привычки или природного занудства.

— Прекратить работы! — на приказ центуриона все обернулись в недоумении: день еще не окончился. — Поступил приказ: всем собрать вещи и приготовится; на рассвете выдвигаемся.

— Это что получается, мы тут тужились столько — и все это зря? — тон и интонация Дендрика сейчас передало все, что думают и все остальные.

— Твою мать…

Ветер доносил запах гари: это догорал оставленный после нас частокол. Шли мы уже третий день подряд, вытянувшись в змееподобный марш. Как выяснилось на второй день, тогда был отдан приказ срочно выдвигаться навстречу вражеской армий для сражения. Я не располагал всей точной информацией, но раз уж в приказе также было сказано брать столицу, то командование было уверено в нашей победе. Признаюсь честно, мне было страшно: я еще помню тот ужас, когда я впервые оказался в этом мире прямо посреди поля битвы. А теперь мне предстояло, так сказать, присутствовать в первых рядах. И не просто зрителем, а ее, непосредственным, участником.

— Отряд! — обратился к нам наш десятник. — Нам пришло задание: там впереди на пути стоит местная деревня — надо ее разведать.

— Почему именно мы? — спросил я рядом шагающего Дендрика.

— Потому что мы новобранцы. Ну, ты уж точно. Обкатка и все такое.

— Обкатка?

— Да. Ты что думал, нас так сразу кинут в гущу самой битвы? Сначала нас надо закалить, если, конечно, есть возможность. Вот и возможность представилась.

Деревня собой представляла около пятнадцати домов из глиняных кирпичей с соломенной крышей. Все тут выглядело настолько захудалым, что у них не имелось даже хоть какого–то укрепления. Нам встретился только один дряхлый старик, который даже не обратил на нас никакого внимания: его взгляд был абсолютно пустым. Одежда на нем самая простая. Хотя это больше напоминало мешок, в котором проделали отверстия для рук, и надели на себя. Но все же, хоть и картина была на первый взгляд без какой–либо опасности, мы шли медленным шагом, постоянно озираясь по сторонам, готовые в любой момент ожидать опасности.

— Деннар, Дендрик! — бросил нам десятник, — проверить те дома, — указал он нам рукой.

Мы молча кивнули и направились в нужную сторону. Подошли к дому. Посмотреть, что там внутри через окна не было возможно: они были на глух забиты досками. Подошли к двери и стали перед ней — открыто; стоит только толкнуть, но войти сразу не осмелились. Ускоренный пульс, рука сильнее, чем обычно сжимает рукоять, ноги подрагивают, пот ручьем. Посмотрел на товарища и уловил его кивок в знак готовности. Посчитал до трех; затем выбил дверь ногой, врываясь внутрь. В первое мгновение глаза после яркого солнца пытались хоть что–то уловить в царившем мраке. Спустя пару мгновений начал различать силуэты скудного убранства дома: стол, пару стульев, немного посуды, ведро, в углу циновки — собственно это все. Дом абсолютно пуст: никого. Напряжение сразу спало. Все–таки у страха глаза велики; вообразил себе всякого и сам же в это поверил.