Ведуньи - Элизабет Ли (2021)

– Простите, – сказал он, снимая шапку и судорожно сжимая ее в руках, – я, должно быть, напугал вас, явившись в столь поздний час да еще и проявив излишнюю настойчивость… – Он быстро глянул через плечо на брата Сары, который стоял, прислонившись к стене, и наблюдал за ним. Проклятье, да прекратит ли он когда-нибудь скрежетать своим ножом! – с ненавистью подумал Дэниел и повторил: – Я еще раз прошу простить меня за это вторжение. – Ему никто не ответил.

Энни зевнула, сунула в рот большой палец и, теребя спутанную прядь волос, привалилась к матери. Не сводя глаз с Дэниела, она строго спросила:

– Ты принес мою раковину?

– Ох, извини, – он показал ей пустые ладони, – но в следующий раз я непременно ее принесу.

– Ты и в прошлый раз это обещал! – сонным голосом упрекнула его Энни.

– Да, я помню.

– Я знала твою мать, – сказала вдруг мать Сары. – Нежная была душа. – Она взяла Энни на руки и унесла ее куда-то во мрак соседней комнаты.

А Дэниел смотрел на Сару и ждал. Но она молчала и лишь плотнее куталась в свое одеяло. Вид у нее был какой-то больной. Лицо бледное. Уж не хворала ли она все это время?

– Чего тебе от меня нужно, Дэниел?

– Я всего лишь… – Нет, слишком много всего накопилось у него внутри, чтобы он мог это сказать здесь, при всех. – Не могли бы мы немного прогуляться?

Она приподняла одеяло и шагнула к нему, но брат преградил ей путь:

– Никуда ты не пойдешь. – Потом повернулся к Дэниелу и заявил: – А ты даже не надейся, что я разрешу тебе прогуливаться с моей сестрой в темноте.

– Не валяй дурака, Джон, – устало сказала ему Сара.

– Но ведь… – Джон быстро посмотрел на Дэниела, упрямо наклонил голову и тихо сказал: – Но ведь ты же нездорова!

– Ничего. Мне уже лучше. Отойди от двери.

И он послушно отошел. Ничего себе, подумал Дэниел, кто же из них сильнее? Небо, как оказалось, расчистилось, и все вокруг было залито лунным светом. Дэниел снова надел шапку, и они с Сарой медленно двинулись к лесу. Сара шла молча, низко опустив голову, и ноги переставляла как-то неуверенно, словно боялась оступиться.

Зайдя чуть дальше опушки, они остановились под ясенем, широко раскинувшим свои ветви. Только сейчас Дэниел заметил синяк у Сары на щеке и спросил:

– А это у тебя откуда?

– От мамы.

Такого ответа он не ожидал. Возможно, именно из-за материной затрещины она и молчит? Ну что ж, по крайней мере, деревенские тут не виноваты. Но Дэниел был бы готов принять на себя и этот синяк, и душевную боль Сары хоть в стократном размере, лишь бы ее от них избавить. Он чувствовал, как в душе его закипает гнев против этой женщины, которая посмела ее ударить. Он с нежностью коснулся пальцем краешка синяка, но Сара, резко отдернув голову, спросила:

– Зачем ты пришел?

– Я оставлял там камень. Я ждал тебя…

– Зачем? – Он видел в глазах Сары ту же непреклонность, что и в глазах Молли, хотя сейчас совершенно не понимал, чем это он мог заслужить подобную холодность.

– Потому что увидеть тебя хотел. Я думал, что ты… мне казалось, мы с тобой…

Она покачала головой:

– Не понимаю, чего все-таки тебе от меня нужно.

– Ты мне очень нравишься.

Она рассмеялась, но в ее смехе отчетливо слышалась горечь.

– Разве может тебе что-то так уж во мне нравиться? У меня же ничего нет, Дэниел, да я и сама ничто. Ты сам видел, как я живу. Не следует тебе со мной встречаться, да и я не могу быть с тобой. Моя жизнь ни в коем случае не должна пересекаться с твоей.

– Но ведь наши жизни уже пересеклись! – Он чувствовал, что сейчас она далека от него как никогда прежде, и совершенно не понимал, почему это происходит.

– Это неважно. Ты просто возвращайся к себе на ферму и продолжай ухаживать за кузнецовой дочкой, а меня оставь. Я своей собственной дорогой должна идти.

Ее слова неожиданно пролили луч света на бесконечный мрак замешательства, окутавшего Дэниела.