Земля матерей - Лорен Бьюкес (2020)

Но когда Билли видит свой шанс, поблизости никого нет, встает и бредет к зарослям за кострищем, кто-то лениво ее окликает:

– Эй!

– Чего тебе? – обернувшись, отвечает она. Косички развалилась в туристическом кресле, которое кто-то затащил на веранду дома. Кому это могло понадобиться? Мальчишкам, игравшим в разбойников. Девчонкам. Но девочкам в жизни приходится больше доказывать. Они должны быть более сильными, более ожесточенными, более жестокими, чтобы занять место Больших мужчин. Миссис Амато наглядно продемонстрировала это с бедняжкой Сэнди. Билли ее поняла. Не нужно быть таким же хорошим, как мужчина. Нужно быть хуже. Нужно довести все до крайности, показать, что ты здесь самая плохая стерва.

– Я пошла отлить, что, нельзя?

– Я бы этого не делала, – кричит Косички.

– Что, нельзя поссать?

– Ядовитый дуб, дура. Сходи лучше в сортир. – Она тычет большим пальцем на дом, при этом показывая пистолет в кобуре под мышкой. – В доме.

Билли делает так, как ей сказали. Перед зеркалом в ванной она крутит головой так и эдак. Повязка, похоже, наложена профессионально – или достаточно профессионально. Не врачом. Билли гадает, что бы это могло значить. Ветеринаром. Стоматологом. Какой-нибудь самоучкой, блин. Открыв шкафчик, Билли обнаруживает беспорядочное месиво косметики, гигиенических средств, зубной пасты – но никаких лекарств, ничего такого, чем можно было бы воспользоваться, кроме противозачаточных таблеток на пластиковом круге, обозначающем двадцать восемь никому больше не нужных дней. По крайней мере, не нужных по своему прямому назначению. Билли выдавливает на палец пасту и трет зубы. Она ни за что не воспользуется зубными щетками этих лахудр. Мало ли что можно от них подцепить.

Дверь распахивается, и врывается Рыжая, раскрасневшаяся, пахнущая жизненными соками влагалища. Она в футболке, ноги у нее голые.

– Я… – начинает было Билли, но Рыжая уже стаскивает с себя трусики и опускает задницу на стульчак.

– Если хочешь, можешь взять мою зубную щетку, – говорит она, нисколько не смущаясь шумом хлещущей из нее мочи. – И мою косметику.

– Нет, спасибо. – Билли избегает смотреть ей в глаза, не хочет видеть розовое пятно у нее между ног. Она начинает складывать хлам обратно в шкафчик, но тут у нее за спиной возникает Рыжая и забирает из ее руки коробочку с тенями.

– А видок у тебя выжатый, – задумчиво произносит она, затем у нее зажигаются глаза. – О! О господи! Дай я тобой займусь!

И Билли думает, а почему бы и нет? Поэтому она садится на тот же самый стол на кухне, повернувшись лицом к свету, а рыжеволосая (Фонтэн, как будто родители решили назвать ее первым прикольным французским именем, на которое наткнулись) притаскивает большую косметичку.

Билли никогда не позволяла кому бы то ни было делать ей макияж, если только речь не шла о профессиональной фотосъемке. Например, рекламные снимки для «Величественного подземного ужина», выходившие в «Индепендент» и «Дейли мейл». К сожалению, они так и не отметили начало эпикурейских подземных пиршеств в заброшенных тоннелях лондонской почтовой службы, поскольку ее безмозглый деловой партнер-любовник забыл получить необходимые разрешения по санитарным нормам и требованиям безопасности. Билли выглядела сногсшибательно, в нефритовом платье с асимметричным кроем, показывающим ноги, одно плечо обнажено, волосы в прилизанном «каре». Не то что сейчас. Вид у нее жуткий. Растрепанная сломленная птичка с дыркой в голове, и, может быть, волосы у нее никогда больше не отрастут и она навсегда останется уродиной. Билли держит глаза закрытыми, чтобы не мешать щетке для волос и кисточке.

– Рико говорила тебе, что это сделала со мной моя собственная долбаная сестрица? – спрашивает она, пока Фонтэн накладывает тени ей на веки.

– Я у нее не спрашивала.

– Так вот, это сделала она. – Билли открывает глаза и смотрит Фонтэн в лицо. – Рико сказала тебе, почему?