Если наступит завтра - Сидни Шелдон (2016)

(и агония наконец перешла в боль, а боль /«дала дорогу»/ в болезненную чувствительность).

Tracy opened her eyes

(открыла глаза). She was surrounded by nothingness

(Она была окружена ничем). It was so dark that she could not even make out the outline of the cell

(Было так темно, что она

не

могла

даже

различить

очертания

камеры

).

Memories came flooding back. They had carried her to the doctor. She could hear his voice:

Она, наконец, вспомнила. Они потащили её к доктору. Она слышала его голос.

"...a broken rib and a fractured wrist. We'll tape them up.... The cuts and bruises are bad, but they'll heal. She's lost the baby...."

— Сломанное ребро и сломанное запястье. Мы забинтуем их… Порезы и синяки плохи, однако они залечатся. Но она потеряла ребенка…

Memories came flooding back

(= Воспоминания вернулись, заполняя ее). They had carried her to the doctor

(Они отнесли ее к врачу). She could hear his voice

(Она могла слышать его голос):

"...a broken rib and a fractured wrist

(сломанное ребро и перелом костей запястья). We'll tape them up

(Мы забинтуем их).... The cuts and bruises are bad

(Порезы и синяки ужасны), but they'll heal

(но они заживут). She's lost the baby

(потеряла ребенка)...."

"Oh, my baby," Tracy whispered. "They've murdered my baby."

— О, мой малыш, — заплакала Трейси. — Они убили моего ребенка.

And she wept. She wept for the loss of her baby. She wept for herself. She wept for the whole sick world.

И она зарыдала. Она оплакивала потерю ребенка, оплакивала себя, оплакивала потерю целого мира.

"Oh, my baby," Tracy whispered

(прошептала). "They've murdered

(убили) my baby."

And she wept

(заплакала). She wept for the loss of her baby

(оплакивала потерю ребенка: to weep for - оплакивать). She wept for herself

(оплакивала себя). She wept for the whole sick world

(весь этот больной мир).

Tracy lay on the thin mattress in the cold darkness, and she was filled with such an overpowering hatred that it literally shook her body.

Трейси лежала на тонком матрасе в холодной темноте и её переполняла такая ненависть, которая, казалось, буквально клокотала в ней.

Her thoughts burned and blazed until her mind was empty of every emotion but one: vengeance.

Лишь одна мысль, одно чувство жило в её сознании — месть.

Tracy lay on the thin mattress in the cold darkness

(лежала на тонком матрасе в холодной темноте), and she was filled with such an overpowering hatred that it literally shook her body

(и была наполнена такой всепоглощающей ненавистью, что она буквально трясла /= раздирала/ ее тело).

Her thoughts burned and blazed

(«Ее мысли горели и пылали») until her mind was empty of every emotion but one

(до тех пор, пока в ее разуме не осталось ни одной эмоции, за исключением): vengeance

(«мести» = желания отомстить).

It was not a vengeance directed against her three cell mates. They were victims as much as she. No; she was after the men who had done this to her, who had destroyed her life.

Эта месть не была направлена против трех её напарниц по камере. Они были такие же жертвы, как и она. Нет, месть для тех людей, которые сделали с ней это, тех, кто разбил её жизнь.

It was not a vengeance directed against her three cell mates