Дикарь - Надежда Мельникова

Со штанами приходится повозиться, и тут он не церемонится. Дёргает так, что ткань больно впивается в кожу и давит. Вся процедура выглядит словно острастка и порицание. Добравшись до голой кожи, дикарь шлёпает меня по заднице, а дальше, просунув руку между бёдер, радуется тому, что хоть я и стараюсь вырваться, но тело не обманешь… Особенно его женскую сущность. Всё уже горит желанием.

— Хоть бы цветов подарил или конфеты! — Выкручиваюсь, сопротивляясь.

Казалось бы, сколько можно? Ан нет. Ещё есть порох в пороховницах и жидкости в железах. С ума сойти. Мало того, что руки зафиксированы, так и спущенные по ногам штаны мешают сбежать от этого грубияна и деспота. Его тело твёрдое и напряжённое, я чувствую мужскую силу, хочу возмутиться, но закатываю глаза от удовольствия.

Когда он меня лапает, я будто на каруселях.

— Разве можно врать представителям власти, Барби? Это нехорошо!

Он отвешивает звонкий шлепок и, задрав на моей спине свитер и майку, проводит влажным языком по позвоночнику. Как же это остро и приятно.

Вмиг опьяневшая толпа мурашек, натыкаясь друг на друга, бредёт по телу, заставляя меня выгнуть зад и получить ещё.

Уверена, кожа уже красная.

— Я никого не обманывала, — произношу заплетающимся языком, а он отпускает руки и перехватывает меня поудобнее.

Став за моей спиной, скользит руками по грудям.

— Признайся, Забава, ты сделала это ради меня?

— Ещё чего! Размечтался. Просто назад уже дороги не было. Пусть лучше их посадят, чем Елизавета выколет мне глаза.

Дикарь ухмыляется и разворачивает меня к себе, впивается в губы. Неудобно из-за штанов, которые будто связали меня по ногам. Слегка пошатнувшись, словно тонкая берёзка на ветру, я мычу ему в рот. Пытаюсь облагородить ситуацию, нагнуться и поднять джинсы, но он наклоняется вместе со мной, силой заставляя выйти ногами из тряпок. Дальше резко подхватывает за талию и сажает на стол. Уже ставший нам родным за это время. Сидеть неудобно. Задница горит. История повторяется. Кухонный стол и внимательно наблюдающий за нами Василий.

Бедная Степановна. Ей придется делать ремонт и вызывать санэпидемстанцию.

Тяжело дыша и сверкая чёрными глазами, Михайлов вклинивает свою широченную ладонь между моих ног и тут же вводит внутрь палец. Охаю, обалдев от неожиданности. Уверенно задвигавшись, он пускает искры вожделения по телу. Разговор не клеится.

— Не дам, пока не скажешь, что произошло между тобой и Елизаветой! Никакого секса! Участковый сказал, что ей светит срок. О чём речь? — последнее выходит совсем хрипло.

Сказав всё это, откидываюсь назад, опершись на стол руками позади спины. Так дикарю даже удобнее.

— Не дашь?! — смеётся. — Я же уже говорил, что ты принадлежишь мне.

Это ещё что за новости? Перестаю контролировать ситуацию, перед глазами мелькают чёрные мошки, чувствуется, как через всё тело к самому центру моей женственности подкатывает удовольствие. Дикарь задирает свитер, дёргает лифчик вверх, так что одежда сбивается под подбородком, и кусает соски, тиская груди.

— Не даст, она! Насмешила. Сам возьму!

— Расскажи! — требую, простонав.

Вместо ответа он вытягивает из меня палец, тут же хочется закричать. Мол, стой, куда? Зачем? А он дёргает меня на себя и заполняет моё пылающее лоно тем, что куда крупнее и твёрже.

— Тебе прям симпатичен этот стол, Михайлов. Ты к нему неравнодушен, как я посмотрю. Так и тянет на него завалиться. Он же на ладан дышит. Но прям сильно тебе нравится, да?

И действительно. Стол скрипит. Складывается ощущение, что ещё чуть-чуть — и он под нами развалится.

— Мне нравишься ты. Мне плевать, где и как.

Ох, это льстит. Аж пальчики ног сводит. И вот на этой пафосной ноте я подрываюсь к небесам, заливаясь горячими волнами оргазма. А дикарь долбится резче и грубее, и когда он уже бесперебойно лупит в одну и ту же точку, ножки стола действительно разъезжаются…