Княжна - Кристина Дубравина

Только когда чуть ниже по лестнице послышался звук открытия дверей лифта, у Вити дрогнули пальцы.

Саша закурил, поднимаясь к Вите по ступенькам. Он не дёрнулся, заметив бригадира у самого чердака. Спокойно протянул ему твердую ладонь. Пчёла пожал руку, вторую пряча в карман пиджака, к фотографии Джураева, какой было место в полицейском участке, в папке дела с четырёхзначным номером.

— Привет, — кинул Белов и уселся чуть ли не самым мальчишеским жестом, какой Витя только мог наблюдать, на ступеньки. Саня к себе притянул колени, ставя пятки на следующую ступень, затянулся. Струя дыма, к которому Пчёле было не привыкать, устремилась к потолку, вдруг с силой защипала глаза.

Бригадир не знал, с чего начать. Оттого и покалывало что-то чуть выше лёгких, будто в левое предсердие воткнули иголку, — тонкую и острую — но выдёргивать ту не спешили, чтоб Пчёлкин совсем кровью не истёк.

Витя спустился на пролёт между двенадцатым и чердаком, ногой упёрся о стену за спиной, когда Белый, в себя вдохнув дым, спросил:

— Чего звал?

Пчёла дёрнул щекой, нахрен посылая всевозможные размышления о правильности вводных слов:

— Бек активизировался. Сегодня Аню прессанул с компанией своей.

Белому непозволительна была особая эмоциональность — он, как никак, главарь организованной преступной группировки. Но Саня замер, так и не поднеся сигарету к губам, и спустя секунды льдины блеснули во взгляде друга.

Сам Пчёла эти глыбы понимал, разделял прекрасно.

— Так, — протянул Белов с каменным лицом, но заметно дрогнувшим от холодной злобы голосом. — И чего хотели?

— Будто не догадываешься, — хмыкнул Витя. Рука в кармане пиджака сырела, становилась жаркой, отчего, вероятно, на глянцевой стороне фотографии на секунды появилась, как от пара, ровненькая матовость.

— Чтобы Фарика по каналам не прикрывали.

— Это понятно. К Ане-то нахера полез?

— С тыла решил зайти, — ответил Пчёла, вдруг совершенно раздраженный, что Саша спрашивал такую глупость. Что, не догоняет? Или прикидывается? Пытается, может, понять, насколько терпения у Вити хватит объяснять вещи, какие Белому должны были быть совершенно ясны? — Сукин сын.

Саша затянулся. Брусочек пепла упал под ноги мужчине, недавно ставшему отцом.

— Сказали, что дурью её накачают, если мы Джураеву поддержку дадим. А потом трахнут всей толпой.

Тут маска непробиваемости Белова треснула. Будто шар-бабой дали по стене старого дома, подверженного сносу, отчего на нём осталась выбоина глубокая. Витю на секунду охватило какое-то невесёлое злорадство от мысли, что у него так же взгляд со стороны переменился, когда он от рыдающей Анны такую «установку» впервые услышал.

А потом так же, за секунды какие-то, ехидство его превратилось путем молниеносных метаморфоз в гнев.

Уже не такой ледяной, как минуты назад.

— Твари эти вышли на неё через театр. А там навести справки на нового режиссёра оказалось делом трёх минут. Пришли, суки, условия ей ставить, вместо того, чтоб с нами разговаривать.

Вите скрутило лёгкие от собственной тирады. Захотелось закурить. Он почти выдернул из пачки новую сигарету, ставшей бы пятой к ряду, но Саша остановил его одним вопросом:

— И что ты делать теперь предлагаешь?

На миг Витя даже окаменел, не думая, что услышит такой вопрос. Белый сейчас, чего, серьёзно это спрашивает? Не шутит? Он думает, что Пчёла на попятную готов идти после такого? Что позволит Анне по театру ходить, вздрагивая от каждого стука в дверь, держать в выдвижном ящике ствол «Кольта», к которому до сегодняшнего дня боялась прикоснуться?

«Блять, шутит, не иначе» — решил Витя, но Саша смотрел так же прямо и бесхитростно. На лице его прямо так и читалось: «Какие шутки, Пчёла? Чего ты хочешь, дурень?».

И тогда захотелось просто кулаком хрустнуть, пальцы размяв, и дать по челюсти Белову.