Любовный напиток. Лучшая персидская лирика - Хафиз Шамсиддин Мухаммад, Хайям Омар

Какие игры развернулись вокруг нарциссов этих глаз!

И люди трезвые свихнулись и захмелели без вина.

Из-за жестокости любимой у слез горючих – цвет зари:

Звездой судьбы неумолимой меж нас резня учинена.

Во мраке молния сверкнула из полога шатра Лейли —

Сожженная душа Маджнуна теперь навек омрачена.

Саки, налей мне кубок пенный! Ведь автор книги бытия

За той завесой сокровенной Бог знает что творит спьяна!

Он золотом по небосводу все наши судьбы начертал,

Но не дано людскому роду понять, что значат письмена.

В Хафиза молния попала! В груди – мучительный огонь.

Друзья, что с вашим другом стало? Он пел в былые времена.

«Где благочестье – и где я, хмельной?..»

Где благочестье – и где я, хмельной?

Длинна дорога между им и мной!

Что общего меж риндом и аскетом?

Там – проповедь, здесь – чанг звенит струной.

Противны мне и рубище, и келья.

Где чаша с хмелем? Где кабак родной?

Дни радостных свиданий миновали…

Где ласковый укор? Где взор шальной?

Что может враг в твоем лице увидеть?

Где гаснущий ночник? Где свет дневной?

О, ямочка на круглом подбородке!

Где здесь ловушка? Где капкан стальной?

Пыль у твоих дверей – сурьма для глаза.

Где выход мне найти? Где путь иной?

Спокойствия и сна Хафиз лишился.

Где сон? Где утешенье? Где покой?

«Если выпадет мне счастье быть с тобой наедине…»

Если выпадет мне счастье быть с тобой наедине,

Я упьюсь вином свиданья, утоплю печаль в вине.

Горькое вино аскета душу мне не веселит,

А от жгучих поцелуев вся душа моя в огне.

Ты для пьяниц расточаешь сахар губ и глаз вино,

Разреши и мне, хмельному, пить с другими наравне.

Я сойду с ума от страсти: каждой ночью до зари

Я веду с луной беседу, вижу милую во сне.

Даже пыль под каблуками жаждет милостей твоих,

Я же – твой слуга давнишний. Вспомни, пери, обо мне!

Не ко всем ловцам в капканы слово редкое идет.

Редкие слова – фазаны. Мастер – сокол в вышине.

Коль стихов моих не ценишь – расспроси у знатоков:

Сам Мани хотел купить их по неслыханной цене.

Не Хафиз, а я, беспутный, научу тебя, как стать

Собутыльницей Плеядам, собеседницей луне!

«Я звал друзей, взывал я к состраданью…»

Я звал друзей, взывал я к состраданью —

Друзья не вняли моему рыданью.

Я ждал: когда же дружбы плод созреет? —

Как садовод, привыкший к ожиданью.

Не в правилах моих болтать впустую —

Тебя не стану осыпать я бранью.

Твой взор приучен к хитростям военным,

А я тебя считал невинной ланью!

Не жалуюсь. Любви не изменяю.

Не призываю страждущих к восстанью.

Краса твоя, как роза, расцветает

Благодаря такому обожанью.

А я, поскольку ты любвеобильна,

Жду случая склонить тебя к свиданью…

Скажи: «Ты сам, Хафиз, мне сердце отдал —

Я никого не облагала данью!..»

«Грудь от сердечного огня, всю ночь горя, сгорела…»

Грудь от сердечного огня, всю ночь горя, сгорела.

Такой огонь был в очаге – часть алтаря сгорела.

И тело плавилось всю ночь, как воск, вдали от милой,