Шах-наме - Фирдоуси Хаким Абулькасим (1972)

И сбросил, вырвав из седла сперва,—

К чему ему аркан и булава?

Затем рукою мощною своею

Дамура взял за грудь, схватил за шею.

С позором поднял, вырвал из седла,—

Толпа кругом в смятение пришла.

Был Гарсиваз повергнут в стыд глубокий,

Вскипело сердце, пожелтели щеки.

Богатыри отправились домой,

Сказал бы ты: сошли во мрак ночной.

Семь дней с вином и музыкой сидели,

Так веселились до конца недели.

Но вот гостям в обратный путь пора.

И Сиявуш, исполненный добра,

Афрасиабу написал посланье, —

В нем были дружба, кротость, почитанье.

Он Гарсивазу много дал даров.

Отряд покинул мирный, светлый кров.

Промолвил Гарсиваз, желая мести:

«Иран унизил нас на этом месте.

Дамур с Гуруем, два свирепых льва,

Чью силу всюду славила молва,

Обижены иранским черноверцем,[31]

Унижены борцом с нечистым сердцем».

Гарсиваз клевещет Афрасиабу на Сиявуша

Так, в раздраженье, завершил он путь,

Не мог он успокоиться, уснуть.

К Афрасиабу поспешил воитель.

Спросил о путешествии властитель.

Вручил письмо, поведал о делах.

Прочтя письмо, возрадовался шах.

Воскликнул Гарсиваз: «Письму не верь ты,

Владыка, зятю своему не верь ты!

Иранский шах Кавус, тайком от нас,

К нему посланца присылал не раз.

Он ждет вестей из Рума, из Китая,

Он пьет вино, Кавуса поминая».

Тогда, тоскою горькою томим,

Стал государь печальным и больным.

Сказал: «Мой брат, со мной ты связан кровью,

Пришел ко мне, руководим любовью.

Подумай глубже о моей судьбе,

Вглядись в нее: что вспомнится тебе?

Ужасный сон — моей тоски основа,

Мой разум потемнел от сна дурного.

На Сиявуша не пошел войной,

Он тоже мира пожелал со мной.

Покинув родину, ко мне пришел он,

И честности и верности мне полон.

Он чтил меня, я стал ему царем,

Дарил его лишь благом и добром.

Я дал ему страну, сокровищ груду,

Решил: печаль и ненависть забуду.

Я перестал с Ираном враждовать,

Отныне Сиявуш — мой друг, мой зять.

И после всех дарений, всех усилий,

Когда мы трон, венец ему вручили,

Могу ли на него низвергнуть зло,

Чтоб столько толков по земле пошло?

Что скажет бог, когда мы гнев обрушим,

Расправимся с безгрешным Сиявушем?

Не лучше ль Сиявуша с глаз долой

Отправить поскорей к отцу домой?»

Пылая местью, Гарсиваз ответил:

«Правдолюбивый царь, что сердцем светел!

С таким мечом и с булавой такой,

С благословенной господом рукой,

Без войска Сиявуш не возвратится,

Твои померкнут месяц и денница,

И рать твоя к иранцу перейдет,—

Пастух, лишенный стада, пропадет».

Афрасиаб на мир взглянул угрюмо.

Он мучился, в нем зрела злая дума.

К нему и в ранний час, и в поздний час

Входил в покои злобный Гарсиваз.

Хулитель вероломный и лукавый,

Он сердце шаха наполнял отравой.

Так время над властителем прошло.

Проникли в сердце шаха боль и зло…

Однажды повелел он Гарсивазу!

«Скачи, — пусть внемлет Сиявуш приказу,