Шах-наме - Фирдоуси Хаким Абулькасим (1972)

Нам всем урон, о наш отец любимый!»

Гнев горький сердце шахское обжег,

На щеки брызнул слез горючих ток.

Сказал Рустаму: «Эй, отродье дива!

Зачем свернул ты со стези правдивой?

Что войско ты привел — не ведал я.

Потеряна отныне честь твоя!

Гляжу, ты ни позора не страшишься,

Ни дня суда, ни бога не боишься!

Забыл, что нарушающим обет

В душе народа уваженья нет!

Сагзи двух сыновей моих убили!

Предательски детей моих убили!»

Затрепетал, как на ветру листва,

Рустам, услышав страшные слова.

Поклялся он мечом, и головою,

И солнцем, и своею сединою:

«Клянусь, я ничего не знаю сам!

А в бой вступать я запретил войскам.

Тебе я брата связанного выдам:

Убей в уплату всем своим обидам!

И Фарамарза — сына своего —

Свяжу и приведу к тебе его.

Пролей железом кровь моих родных!

Убей за дорогих детей твоих!»

Шах молвил: «Кровь змеи за кровь павлина

Пролить, раба убить за властелина —

То было б мерзко совести моей,

Священному достоинству царей!

Нет! Ты, порочный, о себе подумай!

Ты, лживый, о своей судьбе подумай!

Твои я ноги стрелами с конем

Соединю, как воду с молоком,—

Чтоб ни единый раб не смел потом

На властелина выходить с мечом.

Живой останешься — для горшей муки

Свяжу тебя, скую цепями руки.

А поражу стрелой тебя — ну что ж

За милых сыновей моих умрешь!»

Рустам ответил: «От таких речей

Лишь чести умаление твоей».

Бегство Рустама на гору

Они достали бронзовые луки,

Простерли к стрелам тополевым руки,—

И вылетало пламя, где стрела

Кольчугу к телу пригвоздить могла.

Нахмурилось лицо Исфандиара,

Взгляд омрачился ненавистью ярой.

И солнца лик в смятенье побелел

От посвиста его жестоких стрел,—

Где стрелы Руинтана попадали,

Кольчугу, как бумагу, разрывали.

В бою не ведал промаха стрелок,

Никто от рук его спастись не мог.

Он за стрелой стрелу пускал упрямо,

Изранил он и Рахша и Рустама.

Но ни одна Рустамова стрела

Царапины царю не нанесла.

Рустама ж ни одно не миновало

Исфандиаром пущенное жало.

Отчаялся, последнюю свою

Надежду потерял Рустам в бою;

И молвил: «Я — изранен… целый — он,

Воистину — бронзовотелый он!»

Бой продолжать был Тахамтан не в силе,

Изнурены и конь и всадник были.

И в первый раз за весь свой славный век

Он к выходу последнему прибег:

Быстрей, чем вихрь, Рустам с коня скатился

И на крутое взгорье устремился.

Ушел один домой скакун его,

Хозяина покинул своего.

А кровь из ран Рустамовых текла,

Вся содрогалась Бисутун-скала.

И смехом прояснился царский взор,

Увидев мужа славного позор.

Спросил он: «Где ж твоя слоновья сила?

Что мощь твою железную сразило?

Неужто стрел пернатых острия?

Где мужество, где булава твоя?

Что ж убежал ты на гору, едва

Услышал издали рычанье льва?

Неужто это ты — пред кем когда-то

Дракон заплакал, ужасом объятый?