Шах-наме - Фирдоуси Хаким Абулькасим (1972)

Он землю им и время озарил».

Когда же в стан вернулся шах Ирана,

Услышал вопль и стоны среди стана,

Убитых увидал своих сынов,

С их лиц откинул пурпурный покров.

Мертвы! И воскресить их нет надежды!

И шах со стоном разодрал одежды,

Главу посыпал прахом, наземь пал,

И обнимал убитых, и взывал:

«Мои возлюбленные, вы ли это?

Кто погасил живой источник света?

Куда ушли вы от юдоли сей?»

Сказал Пшутан: «Эй, брат мой, слез не лей!

Над невозвратным что рыдать напрасно?

Сердца свои зачем терзать напрасно?

Все — стар и млад — подвластны смерти мы,

Пусть разум нас ведет пред ликом тьмы!»

Встал Руинтан, в табуты положил их —

Детей своих, к Гуштаспу проводил их,

И написал отцу: «Возрос твой сад,

И ветви дум твоих плодоносят:

На волны ты спустил корабль упрямо,

Потребовал покорства от Рустама,—

И нет в живых двоих сынов моих!

Но ты не плачь, в табу те видя их,—

Крепки бока быка Исфандиара,

Не устрашатся вражьего удара».

И скорбный сел Исфандиар на трон,

И все слова Рустама вспомнил он…

Сказал Пшутану-брату: «Лев степной

Не устоит пред мужеской рукой.

Я в поле повстречался с Тахамтаном,

Залюбовался богатырским станом —

И восхвалил царя небесных сил,

Что он таким Рустама сотворил.

Прославлены везде — до моря Чина —

Деяния Рустама-исполина.

Акул из волн рукой хватает он,

В ущелье тигра настигает он.

Но все ж я так изранил мужа славы,

Что лег за ним в пустыне след кровавый.

Ушел он, скалы кровью орося,

Обломки стрел меж ребер унося.

Хоть, может, он вернется в дом отца,—

Боюсь, уйдет к Кейвану из дворца…»[50]

Рустам советуется со своими родственниками

Приблизился Рустам к родному дому,

Израненный — предстал отцу седому.

Все родичи и толпы верных слуг

Рыдали, наземь падали вокруг;

Мать волосы рвала свои, кричала

И в кровь лицо ногтями раздирала.

И распоясал брат Рустамов стан,

Кольчугу снял, тигровый снял кафтан.

И престарелый слезы лил Дастан,

Касаяся щекой сыновних ран,

И говорил: «Вот жили век мы в счастье —

И дожили до гибельной напасти!..»

Рустам сказал: «Что пользы плакать нам?

Знать, так угодно было небесам;

Труднейшее нам предстоит в грядущем:

Как ведать, что судьба таит в грядущем?

Подобного Исфандиару-льву —

Врага не знал я, сколько ни живу.

Я побывал в семи частях вселенной,[51]

Коснулся тайны мира сокровенной;

Диви-Сафида, духа адских сил,

В бою, как ветку тополя, сломил;

Я сталь пронизывал стрелой моею,—

Был щит любой бессилен перед нею!

Но сколько ни пускал я грозных стрел,

Царя я даже ранить не сумел.

Казалось, что с утесами крутыми

Сражался я колючками сухими.

А меч мой если бы увидел лев,

За камни бы укрылся, оробев;

Меч ни его кольчуги, ни шелома

Не рассекал — ломался, как солома…

Перо блистало над его челом,

Но я не сбил его своим мечом.

И снова я взывал к нему, и снова