Шах-наме - Фирдоуси Хаким Абулькасим (1972)

Стрелой насквозь, как молнией, пронзил.

Шах Ардаван к онагру устремился;

Он, видя этот выстрел, изумился.

Спросил он: «Кто стрелой его поверг?

Чтоб свет стрелка вовеки не померк!»

Подъехал Ардашир, царю ответил:

«Стрела моя. Попал я — как наметил».

Сын Ардавана молвил: «Выстрел мой.

Стрела моя, а ты не спорь со мной».

Тут Ардашир воскликнул: «Ради бога —

Просторна степь, вдали онагров много,

И если можешь ты, как я, стрелять,

То докажи! А знатным стыдно лгать!»

Гнев охватил внезапно Ардавана,

Обрушился он вдруг на Бабакана.

«Моя вина! — владыка закричал,—

Зазнался ты, безмерно дерзким стал!

Кто ты такой, чтобы с мужами чести

Охотиться — с твоим владыкой вместе?

Не для того я внял нужде твоей,

Чтоб ты позорил царских сыновей!

Служить отныне на конюшне будешь.

Там, среди слуг, ты спесь свою забудешь.

А у тебя к коням хороший глаз,—

Так будешь главным конюхом у нас».

Прочь Ардашир уехал со слезами;

Он стал смотреть за шахскими конями.

Он думал: «Злобен сердцем Ардаван;

Нечестен — покарай его Йездан!»

Он деду написал письмо в обиде,

Исхода из беды своей не видя.

Все описал он, что произошло,

Как зло от низкой зависти пошло.

Прочел письмо Бабак и сокрушился,

Но никому он в горе не открылся.

Пошел и средь полночной тишины

Достал мешок динаров из казны

И, клятвенную взяв с гонца поруку,

Послал он тайно десять тысяч внуку.

Потом к себе дабира он призвал,

И так он Ардаширу написал:

«О юноша младой и неразумный!

Когда с царем ты ехал в свите шумной,

Ты с шахзаде поспорил… Почему?

Ведь ты — слуга; не ровня ты ему.

Премудрости ты высшей обучался,

Но, видно, глупым отроком остался.

Ты не хотел в чести близ трона быть.

Теперь царю старайся угодить.

Тебе в нужде я деньги посылаю.

Благоразумен будь! Благословляю!

Когда ты эти деньги проживешь,—

Пока я жив, — ты помощь вновь найдешь».

Верблюд с посланцем, старцем умудренным,

Предстал пред Ардаширом удрученным.

Прочел он, сердце ободрилось в нем,

И много мыслей зародилось в нем.

Он мудро с низким званьем примирился,

С конями на конюшне поселился.

В своем углу он разостлал ковры,

Затеял с утра до ночи пиры.

Презрел он время. Дни и ночи плыли,

А с ним — струна, вино, плясуньи были.

Гульнар видит Ардашира

Смерть Бабака

У шаха башня в крепости была;

Гульнар, рабыня, в башне той жила.

Под стать ей, луноликой, тонкостанной,

Был лишь расцвет весны благоуханной.

Шах всех дастуров старых отстранил,

Ей все ключи сокровищниц вручил.

Была раба Гульнар, — я лгать не стану,—

Дороже жизни шаху Ардавану.

На кровлю вышла раз Гульнар-луна,

Взгляд Ардаширу бросила она.

Ей улыбнулся Ардашир ответно.

И в сердце ей вошел он неприметно.

И дух ее безрадостный вскипел.

Когда закат туманный потемнел,

Зубец стены арканом обмотала

Гульнар. И тихо вниз спускаться стала.