Шах-наме - Фирдоуси Хаким Абулькасим (1972)

Он сделает счастливым государство,

И люди пригласят его на царство».

Услышав то, что молвил звездочет,

Избавился воитель от забот.

К себе гонца призвал он, просветленный!

С ним разговор повел он благосклонный:

«Ты сыну моему скажи добром,

Что целью он бессмысленной влеком,

Но должен я обет исполнить строго

И для обмана не искать предлога.

Едва зарей развеется туман,

Я поведу свои полки в Иран».

Он вестнику дирхемов дал немало,

Сказал: «Скачи, не делая привала».

Полкам велел он двинуться назад,-

Ликует рать, и воевода рад.

С позором гургасаров заковали,—

Шли пленники и стоны издавали.

Едва лишь первый луч во тьме блеснул,

В степи поднялся богатырский гул.

Смешался голос трубный с барабанным,

И громы раздались над ратным станом.

То двинулся в Иран воитель Сам,—

Отрадно возвращаться: храбрецам!

Помчался к Залю, не смыкая вежды,

Гонец победы, счастья и надежды.

Синдухт узнает о поступке дочери

У двух влюбленных — так пошли дела —

Посредница болтливая была.

От милой к милому носила вести,

От жениха — к возлюбленной невесте.

Призвал сладкоязыкую Дастан,

Поведал весть великую Дастан:

«Скажи царевне, мига не теряя:

«О кроткая луна, о молодая!

Слова, теснясь, томятся взаперти.

Дай выход им: должна ты ключ найти.

Посланец, мой наказ исполнив с честью,

От Сама прибыл со счастливой вестью».

Проворно ей письмо вручил храбрец,

Посредница помчалась во дворец.

К царевне понеслась она поспешно:

Письмо от Заля было так утешно!

Царевна, ей оказывая честь,

Дирхемы ей дала, велела сесть.

Повязку, сделанную в Индостане,

Такую, что не видно было ткани:

Основа и уток — рубин, алмаз,—

Каменья скрыли золото от глаз,

Два перстня дорогих, златоузорных,

Сверкавших, как Юпитер в высях горных,—

Послала Рудаба Дастану в дар,

А с перстнями — речей сердечный жар.

Посредница пошла, хотела скрыться,

Как вдруг ее заметила царица.

Та женщина, в душе почуяв страх,

Облобызала пред царицей прах.

Душа Синдухт исполнилась тревоги:

«Скажи: откуда ты? С какой дороги?

Идешь — боишься на меня взглянуть,

Стремишься незаметно проскользнуть.

Иль без тебя нет у меня заботы?

Ты лук иль тетива? Не знаю, кто ты!»

А та: «Мне надо прокормиться здесь,

На все я руки мастерица здесь,

Царевне продаю уборы, платья,—

Я прииесла их. Разве стану лгать я?»

Синдухт в ответ: «А ну-ка, покажи.

Меня ты успокой, не бойся лжи».

«Две вещи продала, — ей было мало,

Она меня за новыми послала».

«Так деньги покажи ты мне скорей,

Мой гнев ты остуди, водой залей!»

«Мне велено до завтра ждать уплаты,

А значит, денег нет, понять должна ты!»

Тогда, решив, что речь ее — вранье,

Разгневалась царица на нее.

За пазухою, в рукавах искала

Письмо, — обман в ее словах искала.

И вот пред нею — дорогой наряд,

Уборы блеском золотым горят!

Как пьяная, от боли, недоверья,