Он уходя спросил - Борис Акунин (2022)

– Хорошо. Пусть Бобков жестокий извращенец и абсолютно аморальный тип, поклоняющийся Злу. Почему бы он стал мстить удачливой конкурентке, а не Монсарту, который его предал? Не в расстоянии же дело. При желании миллионщик мог бы расквитаться с изменником и во Франции.

– Как мне сказали, Бобков любит повторять, что настоящий художник выше морали, ибо, цитирую, «артиста поцеловал Бог». Зибо и в голову не пришло винить Монсарта. А вот Хвощову он ненавидит давно. Никаких нравственных препятствий для расправы над ребенком у такого субъекта не возникло бы. Наоборот, он, пожалуй, воспламенился бы подобной перспективой. И не забывайте главного: прошло больше месяца, а выкупа никто не потребовал. Так что месть – мотив вполне вероятный.

Теперь я и сам видел, что версия более чем правдоподобна.

– Надеюсь, вы отказались убивать Бобкова? – усмехнулся я.

– Если б я отказалась, она просто наняла бы кого-нибудь другого. Нет, я приняла заказ.

Я уставился на Мари. Шутит она, что ли?

– Согласитесь: человек, способный на такое преступление, – опасная гадина, которую нужно истребить, – невозмутимо продолжила мадемуазель Ларр. – Но я поставила условие. Сначала нужно убедиться, действительно ли Бобков убил ребенка. Нужно провести расследование. И здесь мне понадобится ваша помощь. Я осталась без ассистентки. Одной мне будет трудно.

– Я… я не могу! – воскликнул я, совершенно фраппированный. – На этой неделе я должен представить высокому начальству важнейший доклад. Это центральное событие всей моей карьеры. И потом я не желаю иметь никакого отношения к подготовке убийства! Я слуга закона, а не его нарушитель!

Мари кивнула.

– Я говорила госпоже Хвощовой, что вы ни за что не согласитесь. Она меня уверила, что сумеет вас убедить. Попросила меня привезти вас к ней, если вы заупрямитесь.

Я сник.

Нет, не совсем так. Мною овладело двойное чувство. С одной стороны, я с тоской подумал, что мне никуда не деться – Хвощова крепко держит меня железной хваткой. С другой… С другой стороны, я вдруг ощутил некое замирание и щекотание под ложечкой. Там затрепетала радость. Я снова буду рядом с Мари!

Голос мой, однако, был глух и сердит.

– Боюсь, от меня вам будет мало проку. Поскольку политика тут не замешана, никакой поддержки сверху, никаких дополнительных людей и ресурсов мне не выделят.

– Мне будет вполне достаточно только вашей помощи. Там, на складе, вы прекрасно себя проявили, когда сумели заговорить зубы «товарищу Моке».

Похвала из ее уст была неожиданной. Кажется, я покраснел от удовольствия и тут же на себя за это рассердился.

– Я тоже поставлю условие – как вы Хвощовой. Если мы убедимся, что Бобков виновен, он отправится под суд. Согласно закону. Соучастником убийства вы меня не сделаете! Я полицейский, а не преступник!

– Хорошо. Я объясню Алевтине Романовне, что для изнеженного сибарита сибирская каторга будет в тысячу раз хуже смерти, – как-то очень легко согласилась Мари.

– Если Бобков после этого всё же вдруг скончается, даже при самых невинных обстоятельствах, знайте, что первой на подозрении будете вы, – предупредил ее я.

– Договорились. С чего мы начнем?

XVII

Начал я с обычной полицейской работы – сбора информации.

В понедельник, выйдя на службу, просмотрел нашу превосходную картотеку, где регистрируются все донесения – не только о преступлениях, но обо всех происшествиях, попавших в поле зрения околоточных надзирателей и городовых. Разработанная мною система позволяла вести поиск по трем параметрам: хронологическому, именному и адресному.