Раненый Ратко был еще слаб – отроки так и несли его на плаще, сменяя друг друга. Охотник показывал дорогу, он единственный ориентировался в здешних гиблых болотных местах. Впрочем, и без него бы не заплутали, вышли бы, куда надо, просто провозились бы дольше.

– Здесь недалеко заброшенная деревня, – указывал Ратко. – Там можно заночевать. Клочьево, хорошая деревня была… Ну, а потом сами знаете – ляхи, да пуще того – мор. Вот все и вымерли. Кого ляхи не успели убить. Но дома-то еще остались…

Дома… Одно название. Вросшие в землю бревенчатые полуземлянки, похожие на партизанские блиндажи времен Великой Отечественной! Пяток таких «домов» уже заросли густыми кустами смородины и малины. Не сразу и заметишь – холмики какие-то кругом.

– Пять домов, – осматриваясь на околице, покачал головой Ермил. – Большая деревня была. Жаль, сгинула.

– Дак как и наша, – рыжий Велька грустно усмехнулся, пригладив выбившиеся из-под подшлемника вихры. – В Нинеиной-то веси тоже многонько людей жило… До мора!

– Да, если б не мор…

Да уж, от мора, от эпидемий и всякой заразной болезни спасения не было. Если появлялся кто-то зараженный – в городе на ярмарке хворь подцепил или еще где, – то заболевали все. И почти все умирали. Спасало лишь то, что деревенские жители выбирались куда-то очень и очень редко, один-два раза за всю свою жизнь. Так и где им бывать-то? Если они не воины, не купцы, не паломники? Вот на одном месте всю жизнь и сидели, куда еще-то крестьянину податься? И самое главное – зачем? Ясно ж, что незачем.

Чужих боялись, убивали даже – опять же, из-за опасения мора. Да что там мор, эпидемии, любая простудная болезнь – уже смертельно опасна. Обострившийся бронхит или – уж тем более – пневмония…

Спасения нет! Травки да варенья хороши, когда есть еще антибиотики. Да надо еще знать – какие именно травки. Юлька-лекарка – знала. Как и матушка ее, Настена…

Ночевать решили в самых неприметных домишках. Один располагался у самой околицы, с краю. Прохудившаяся, крытая сгнившей соломою крыша никого не пугала – дождя вроде не ожидалось, да и всего-то одну ночь ночевать.

Вторая изба выглядела побогаче, поосновательнее. Да, сложенный из обмазанных глиной камней очаг, а не печь, зато крытая дранкою крыша! И в маленьких подслеповатых оконцах – слюда, а не бычий пузырь!

– Чего ж не прибрали слюду-то? – спускаясь в заброшенное жилище, подивился сотник. – Вещь-то ценная.

– Мора боятся, – философски заметил охотник. – Да и кому тут бродить-то? Только таким, как я. Раз-два и обчелся. Иное дело в прежние времена, до того проклятого мора…

Круглый очаг, открывавшаяся вовнутрь дверь, широкие лавки вдоль стен, объемистый сундук, стол. На сундуке тоже можно было спать – да и спали. Старинный тип жилища… Даже не старинный – древний.

Усевшись на сундук, Миша хмыкнул и покачал головой:

– Спрашивается, почему бы нормальную избу не выстроить, не сложить печь?

– Да вы ж не знаете деревенских, господине! – усмехнулась Добровоя. Она сама решила, где ночевать – сотник не стал неволить. – Не из большого села, как Ратное. Из таких вот деревень, Богом и людьми забытых. Здесь все надо как в старину. По старине жить – правильно. Вот в таких вот норах. А поставить избу… Скажут – умнее всех быть хочешь? Да еще сожгут. Обязательно сожгут, такой уж этот деревенский народец.

– Господин сотник! – заглянул в дверь взволнованный Велька. – Там это… нашли!

Все обернулись разом.

– Да что нашли-то? – переспросил сотник. – Говори толком!

– Так я и говорю… Ну, в соседней избе… мы проверили… Сухари нашли, дичь… Недавно ночевал кто-то!

– Ну, поглядим…

И правда, в соседнем доме – такой же полуземлянке – обнаружились следы пребывания нескольких человек. Остатки сухарей уже растащили мыши, а вот обглоданные мелкие косточки никто пока не тронул…

– Утка, – пояснил Златомир. – Вон, во дворе – перья. Там и ощипывали.