Любовный напиток. Лучшая персидская лирика - Хафиз Шамсиддин Мухаммад, Хайям Омар

«Пока ты молод, расстилай ковер свой в цветнике,

Любуйся красотою роз, нарциссов и лилей.

Благоухай, как вешний сад, будь гордым, как самшит,

А станом зависть вызывай у стройных тополей.

Когда раскроется бутон прекрасных уст твоих —

Кому подарит счастье он? Тому, кто всех милей.

Сегодня – праздничный базар, тебя на части рвут.

Коль цену красную дадут – товара не жалей!

Не забывай, что красота – лишь свечка на ветру.

Свечу таланта засвети от красоты своей.

Кудрей роскошных аромат струится к небесам —

Пускай стремится к небесам твоей души елей!»

У шаха нынче в цветнике собранье певчих птиц.

Пропой газели им, Хафиз, ширазский соловей!

«Ты лети, рассветный ветер, к той, что в дальние миры…»

Ты лети, рассветный ветер, к той, что в дальние миры

Изгнала меня, скитальца, гонит на гору с горы!

Может, сладостная спросит: «Где мой верный попугай?»

Попугаи любят сахар, хоть учены и мудры.

Или, одолев надменность, о влюбленном соловье

Обольстительная спросит: «Жив ли он до сей поры?»

Не поймаете силками птицу мудрую, ловцы,

А поймаете улыбкой, если только вы добры.

Пусть она, с другим пируя, вспоминает иногда

О влюбленном безответно и не званном на пиры.

Ах, не знаю: почему же не желают знать меня

Эти стройные газели, черноглазы и хитры?

«Лишь один я замечаю в красоте твоей изъян»:

Нету дара постоянства, несмотря на все дары.

Диво ль, коль от слов Хафиза, сладкогласого певца,

Небожители запляшут под мелодию Зухры?

«Я просил: «Султан красавиц, окажи мне милость!»

Я просил: «Султан красавиц, окажи мне милость!»

Ты сказала: «У скитальца сердце заблудилось!»

Я молвил: «Побудь со мною!» Ты: «Прощай!» – сказала.

Это сердце состраданью в неге не училось.

Что за дело мягко спящим до шипов колючих,

На которых в годы странствий спать мне приходилось?

Ах, как мне знакомы цепи локонов тяжелых!

Этой родинки коварство как мне часто снилось!

А пушок над верхней губкой – письмена, которых

У других красавиц видеть мне не доводилось.

Лепестки нарцисса стали лепестками розы —

Так лицо твое от хмеля в цвете изменилось.

Я сказал: «О ты, чьи кудри полночи темнее,

Опасайся, чтобы горе утром не явилось!»

«О Хафиз, – она сказала, – сердцу не прикажешь:

Очень часто сердцу ближе то, что удалилось…»

«Мы – пьяницы! Не стали нам сердца повиноваться…»

Мы – пьяницы! Не стали нам сердца повиноваться.

Привыкли мы алкать любви и чаши домогаться.

Нам причинили много мук бровей тугие луки.

Желая поражать сердца, а в руки не даваться.

О роза, на твоем челе печаль – печать похмелья!

Нам, диким макам, суждено с таким клеймом рождаться.

Коль наш зарок не пить вина смутит виноторговца,

Скажи, мы больше никогда не будем зарекаться!

О старец магов, помоги заблудшим забулдыгам:

Мы сбились с верного пути, должны тебе признаться.

Ты не гляди в бокал с вином – взгляни на наши лица:

На них – клеймо, которым лишь избранники

клеймятся.

«Хафиз, все образы твои – мираж! – она сказала. —

А тем, чего на свете нет, как можно вдохновляться?»