Сад по-прежнему прекрасен. Только что за радость мне-то? Он ушел!

Как Хафиз, как чтец Корана, в поздний час и утром рано слезы лью.

Горе мне! На вечны лета без прощального привета он ушел…

«Скажи, рассветный ветер: где друг мой сном забылся?..»

Скажи, рассветный ветер: где друг мой сном забылся?

Где скрылся ясный месяц, куда он закатился?

Бреду вперед, не вижу во тьме Огня Синая…

Скажи: где место встречи, чтоб я туда стремился?

На каждом, кто родился, лежит печать кончины.

Спроси-ка в харабате: кто с горя не напился?

Тот мудр, кто понимает язык иносказаний.

Но где тот собеседник, кому бы я открылся?

Я всеми волосками души тысячекратно,

Не как болтливый книжник, с тобой соединился.

Где горестное сердце, где друга дух смятенный,

Который, как в темнице, в плену страстей томился?

Где мускусные цепи кудрей, пленивших душу,

Где лик луноподобный, которым взор пленился?

Все наготове: розы, вино и музыканты —

Но где же друг любимый, куда запропастился?

Мне келья надоела. Где дом любви и хмеля,

Где мальчик-виночерпий, чтоб дух мой взвеселился?

Хафиз, пусть не печалит тебя осенний ветер:

Ведь нет шипа у розы, чтоб в сердце не вонзился!

«Клянусь нашей дружбой: лишь ночи рассеется мгла…»

Клянусь нашей дружбой: лишь ночи рассеется мгла,

Молюсь о тебе – и молитва, как утро, светла.

Река моих слез, пред которой ничтожен потоп,

С усталого сердца любви к тебе смыть не смогла.

Вступи в эту сделку: купи мое сердце – оно

Дороже ста тысяч, хотя и сгорело дотла…

Я в горы бежал от твоей всемогущей руки,

Поскольку рука твоя милостей мне не дала.

О сердце, не надо о милостях друга молить —

Иль жизни лишишься, иль станет она немила.

Молю об одном: чтобы стал Сулейманом Асаф

И речь муравья до престола владыки дошла.

Усердствуй в добре, ибо искренность солнце родит,

А светлый рассвет отвернется от черного зла.

Не сетуй в сердцах на бесчувственность друга, Хафиз:

Виновен ли сад, коль дурная трава в нем росла?..

«Кто мольбу мою доставит…»

Кто мольбу мою доставит недоступному султану?

О великий, милость к нищим твоему прилична сану!

Светлый лик, луну затмивший, ты являешь приближенным,

Словно чуду, все дивятся кипарисовому стану.

От соперников ревнивых, злых, как дивы, нет защиты —

Лишь твоя звезда в зените обещает мне охрану.

Вспыхнув пламенем внезапным, мир спалят твои ланиты.

Что за польза быть суровым столь прекрасному тюльпану?

Если ж черные ресницы знак дадут казнить страдальца —

Вспомни, как они коварны, не поддайся их обману!

Провожу всю ночь в надежде, что пришлешь с рассветным ветром

Весть о встрече – и немедля пред тобою я предстану.

Ради бога, дай Хафизу хоть глоток! Тебе за это

Ежедневно на рассвете я слагать молитву стану.

«Коль щедрой ты изволишь быть…»

Коль щедрой ты изволишь быть – вкушу я от твоих щедрот.

А прочь велишь прогнать – уйду, покорный, от твоих ворот.

Бессильны бедный мой язык и бедное мое перо:

Ведь смертному не описать неописуемых красот.