Все дело в деньгах - Джеймс Хедли Чейз (1960)

– Не переживайте так. Я вам попозже занесу газету. – Она открыла дверь и помедлила. – Она ушла. – Она кивнула на комнату Римы.

– Да, я знаю, она мне сказала.

– Спаси Господи. Вы уж так не переживайте. – И она вышла.

Вскоре после пяти вечера она вновь посетила меня, бросив на кровать свежий выпуск вечерней газеты. Она была бледной и озабоченной и оглядела меня долгим, настороженным взглядом, прежде чем выйти.

Только она закрыла за собой дверь, я схватил газету. Охранник умер, не приходя в сознание. По сравнению с заголовками о войне этот абзац был набран совсем мелким шрифтом. Но он потряс меня так, как будто меня ударили по лицу. Полиция продолжает поиски человека со шрамом. Его ареста ожидают с минуты на минуту.

Как только стемнеет, решил я, надо будет отсюда выбираться. Сидеть в этой душной коробке становилось невыносимо, хотя я знал, что до темноты не осмелюсь выйти на улицу. Потом я спустился к телефону-автомату в холле и набрал номер Расти.

Услышав в трубке его твердый, грубоватый голос, я обрадовался:

– Расти, у меня неприятности. Ты не можешь прийти ко мне, когда стемнеет?

– А кто, по-твоему, будет в это время стоять за стойкой? – проворчал он.

Об этом я не подумал.

– Может быть, я сам смогу к тебе зайти…

– А что, стряслось что-то серьезное?

– Хуже не бывает.

Видимо, он ощутил панику в моем голосе, потому что сразу смягчился и успокаивающе пробубнил:

– Ладно, не паникуй. Я поставлю за стойку Сэма. Значит, когда стемнеет?

– Не раньше.

– Ладно. Зайду. – И повесил трубку.

Я вернулся к себе и стал ждать. Ждать пришлось долго. Я снова был уже на грани срыва, когда солнце закатилось над заливом и зажглись огоньки в прибрежных барах и на больших кораблях, стоявших у пристани. Зато теперь, в постепенно сгущающейся темноте, было легче скрыться от чужих глаз.

Где-то около девяти вечера из-за угла показался «олдсмобил» Расти. Я спустился вниз и встретил его на ступеньках крыльца. Мы молча поднялись на третий этаж. Только когда он оказался в моей комнате и я закрыл дверь, напряжение мое немного спало.

– Спасибо, что пришел, Расти.

Он сел на кровать. Его жирное лицо с сизым, плохо выбритым подбородком блестело от пота, глаза были встревоженные.

– Что стряслось? Все из-за той девицы?

– Да.

Я взял вечернюю газету и подал ему, трясущимся пальцем указав на нужный абзац. Он прочитал, нахмурился, на лице появилось недоверие:

– Ради Бога, Джефф! Надеюсь, это не ты его застрелил?

– Нет, не я. Это она. Это было чистое безумие. Мне нужны были пять тысяч долларов на ее лечение. Она мне сказала, что мы можем взять эти деньги в офисе директора по персоналу. И я попался на эту удочку. Мы пошли туда, залезли внутрь, но денег не оказалось. Меня обнаружил охранник. Она была под столом, ее не было видно. Она в него выстрелила. – Я сел на стул и закрыл лицо руками. – Я стоял в это время лицом к стене, к нему спиной. Клянусь, Расти, поверь, это сделал не я.

Он положил газету, вытащил смятую пачку сигарет, вытряхнул одну в свою громадную ладонь и закурил.

– Значит, ты вляпался. Что ж, я тебя предупреждал, разве не так? Я говорил тебе, что с ней тебя ждут одни неприятности.

– Говорил.

– Ну? И что ты теперь собираешься делать?

– Надо выбираться отсюда. Я хочу уехать домой.

– Вот! Это первая разумная мысль, которую слышу с тех пор, как знаю тебя. – Он сунул руку во внутренний карман пиджака и достал потрепанный бумажник. – На, держи: я по твоему голосу понял, что дело дрянь, ну и сразу запустил руку в кассу. – И Расти подал мне пять двадцатидолларовых бумажек.

– Мне не нужно так много, Расти.

– Бери и помалкивай.

– Нет, Расти. Мне нужно только на билет, чтобы доехать домой. Десять баксов. А остальные оставь себе.

Он поднялся, запихивая купюры обратно в бумажник.