– Не для одного меня.

Он сочувственно усмехнулся:

– Я слышал, вы играете на пианино, это правда?

– Когда выдается свободное время.

Я совершенно забыл про фотографа и отнял руку от лица. Неожиданная вспышка застала меня врасплох. Сделав этот последний снимок, фотограф тут же вышел, а корреспондент пожал мне руку, сказав, что теперь у них есть все материалы для статьи, и они с Криди ушли.

Это выбило меня из колеи на целый день. Теперь мои фотографии появятся в журнале «Лайф»! Я гадал, кто из моих знакомых в Лос-Анджелесе узнает в Джеффе Холлидее того самого Джеффа Гордона, с которым они когда-то были знакомы. И что за этим последует.

Только когда мы с Джеком приехали вечером ко мне, мне удалось стряхнуть с себя подавленность. Сарита была в прекрасном настроении. Оказывается, она уже позвонила мистеру Терреллу, и он подтвердил, что они уезжают через два месяца, и сказал, что, если мы хотим купить его дом, он наш. И Сарита договорилась, что после ужина мы подойдем к ним и осмотрим все на месте.

За ужином Джек рассказывал ей, как он думает обставить свой пентхаус, и Сарита обещала помочь ему все это осуществить.

После ужина мы втроем поехали на Симеонские холмы. Как только я увидел коттедж, расположенный высоко на холме, с большим садом и видом на реку, я тут же загорелся желанием его купить. Но в глубине души у меня уже поселился страх, и я не стал проявлять излишнего энтузиазма.

Внутри дом действительно оказался очень удобным, как и говорила Сарита. Он идеально подходил для нас: три спальни, большая гостиная, кабинет, навороченная кухня. Во внутреннем дворике располагались пристроенный к дому бар и большой мангал для шашлыков.

Террелл и его супруга просили тридцать тысяч, это было совсем недорого.

– Вот это дом! – воскликнул Джек. – Как раз то, что вам нужно! Да лучше не найдете, даже искать нечего.

Он был прав. Но что-то заставляло меня быть осторожным. Я попросил мистера Террелла время подумать. Он дал мне неделю на размышления.

Когда Джек уехал домой и мы готовились ко сну, Сарита спросила меня о впечатлениях о доме.

– Да. Отличный дом, но я не хочу спешить. Может быть, тебе имеет смысл съездить к Харкурту и посмотреть, что еще есть на рынке такого же плана. В любом случае у нас впереди еще неделя, и вполне можно повыбирать.

Следующие два дня пролетели незаметно. Я работал, не жалея сил, а Сарита занималась поисками дома. Она не находила ничего подходящего, и я чувствовал, что ей не очень нравится это занятие. Дом Терреллов настолько пришелся ей по душе, что она не хотела искать чего-то лучшего.

Последний номер журнала «Лайф» принесла домой Сарита. Крупным планом там красовалась моя фотография. Я сидел за своим рабочим столом, и мой шрам и нависшее веко были прекрасно видны. Комментарий был таков: «После окончания строительства моста в Холланд-Сити, на которое выделено шесть миллионов долларов, ветеран войны Джефф Холлидей намерен построить собственный дом. Виртуозный пианист, он играет по вечерам ноктюрны Шопена, отдыхая после шестнадцатичасового рабочего дня».

Текст обеспокоил меня больше, чем фотография. Он выдавал меня с головой, и, если учесть фото, любой из тех, кого я знал в Лос-Анджелесе, мог узнать во мне Джеффа Гордона.

На следующий вечер был банкет. Это было нелегкое испытание, но я перенес его достойно. Мэтисон наговорил про нас с Джеком много приятных вещей – что город нам полностью доверяет, что мы выросли как профессионалы на его глазах и он уверен, что мы далеко пойдем, что построим городу прекрасный мост, и много еще всего в таком же духе.

Во время его речи я взглянул на Сариту, стоявшую напротив меня. Ее глаза стали влажными, и вид был очень гордый. Мы улыбнулись друг другу. Это была одна из лучших минут в моей жизни.

В воскресенье прошло телевизионное интервью. Сариты не было в студии – она решила смотреть меня дома по телевизору.