Все дело в деньгах - Джеймс Хедли Чейз (1960)

– Вот как? Жаль. Хорошая была запись. – Рима налила себе еще. – Она, наверное, стоила кучу денег. Я думала, ты ее сохранишь и я смогу ее продать.

Так, началось, подумал я. Я ждал. Она пожала плечами.

– Ну, раз ты ее потерял и раз ты теперь разбогател, думаю, ты не откажешься выплатить мне за нее компенсацию.

– Я ничего не собираюсь тебе выплачивать, – процедил я.

Она допила стакан и щедро налила себе еще.

– Значит, ты женился. Похоже, ты переменил свои взгляды. Насколько я помню, раньше ты не особенно интересовался женщинами.

– Рима, не будем об этом говорить. Я думаю, нет смысла продолжать этот разговор. Мы с тобой живем в разных мирах. У тебя тоже был свой шанс, но ты его упустила. Я же своим воспользовался.

Она полезла под блузку, чтобы почесать себе ребра. Этот ее жест сразу перенес меня в прошлое, неприятно задев.

– Твоя жена знает, что ты убил человека? – Она взглянула мне прямо в глаза.

– Я никого не убивал, – сказал я ровным голосом. – И оставь мою жену в покое.

– Что ж, хорошо, раз ты в этом так уверен, я думаю, ты не будешь возражать, если я пойду прямо в полицию и расскажу им, что ты убийца.

– Слушай, Рима, – выпалил я. – Ты прекрасно знаешь, так же как и я, что это ты убила охранника. Сейчас никто не поверит тебе. Твое слово против моего слова, и, скорее всего, поверят мне. Так что давай не будем об этом.

– Когда я увидела в «Лайф» твою фотографию в роскошном офисе, я просто глазам своим не поверила – так мне повезло, – сказала она. – Я приехала только что – успела посмотреть твое выступление по телевидению. Значит, у тебя скоро будет шестьдесят тысяч баксов. Это колоссальные деньги. Сколько из них ты дашь мне?

– Ни цента. Я ясно выражаюсь?

Она засмеялась:

– А придется. Заплатишь мне за потерянную пленку, которую я оцениваю в шестьдесят тысяч. А может быть, и больше.

– Рима, ты слышала, что я тебе сказал. Если будешь меня шантажировать, я сдам тебя в полицию.

Она все еще держала в руке стакан, хотя допила виски, а ее каменные глаза скользили по моему лицу.

– Джефф, у меня остался пистолет, – сказала она. – В полиции Лос-Анджелеса есть твое описание. Им известно, что человек, которого они ищут за убийство, имеет нависшее правое веко и шрам через всю щеку. Все, что мне надо сделать, – это пойти в ближайший полицейский участок и сказать, что мы с тобой те, кого они разыскивают. Если я отдам им пистолет, ты приговорен. Все очень просто.

– Не совсем, – возразил я. – Ты будешь соучастницей убийства, даже если они поверят в твою историю. Ты тоже сядешь в тюрьму. Не забывай об этом!

Она расхохоталась, откинувшись на спинку кресла:

– Какой же ты болван! Да неужели ты думаешь, что меня можно испугать тюрьмой? Посмотри на меня! Мне нечего терять. Я конченый человек. Смазливой внешности, как раньше, у меня уже нет. Я не могу спеть ни одной ноты. Я обыкновенная наркоманка, вечно в поисках денег на дозу. Даже если меня отправят в тюрьму, что мне терять? Может быть, мне там будет даже лучше! – Она наклонилась ко мне, и ее лицо стало злым и жестоким. – Но тебе-то не все равно! Ты ведь не хочешь попасть в тюрьму! Тебе есть что терять. Ты хочешь построить этот мост? Ты хочешь по-прежнему спать со своей любимой женой? Ты хочешь сохранить положение в обществе? Свою репутацию? У тебя есть все. А у меня ничего. Если ты не выполнишь то, что я требую, мы с тобой сядем в тюрьму вместе. Подумай, Джефф, я не шучу. И не блефую. В конце концов, все дело в деньгах. На этом свете деньги решают все. Я хочу получить эти деньги и получу их. Тебе придется заплатить или сесть вместе со мной!

Я смотрел на нее. Она говорила правду. Терять ей было совершенно нечего. Ниже уже не опустишься. В тюрьме ей действительно было бы лучше.

Надо попробовать запугать ее, хотя это вряд ли поможет.

– Тебе светит, как минимум, десять лет. Как ты вынесешь их под замком без морфия?

Она рассмеялась: