Все дело в деньгах - Джеймс Хедли Чейз (1960)

Что ж, после долгих измышлений мне пришлось сдаться. Все-таки в первую очередь я должен был думать о Джеке и о мосте, пусть даже в ущерб своим делам и за счет своих денег. Хотя в этом случае поиски Римы осложнялись еще больше и я оказывался перед необходимостью выслать ей второй чек на десять тысяч долларов, другого выхода у меня, похоже, не было.

– Ладно, ты прав, – сказал я Джеку. – Прости, что завел этот разговор.

– Ничего себе – прости! Ты просто не можешь сейчас никуда уезжать, Джефф, или мы пропали. Ну, теперь, когда этот груз свалился с наших плеч, может, скажешь, что случилось? Мы с тобой все-таки партнеры. Я не такой дурак и по твоему лицу вижу, что стряслось что-то действительно серьезное. Иногда полезно поделиться с кем-нибудь, если у тебя беда: ты вот, например, всегда можешь поделиться со мной.

Я чуть было не рассказал ему все, но вовремя остановился. Единственный выход, который виделся мне, – заставить Риму замолчать навсегда. Я не мог втягивать Джека в такое предприятие. Я все должен был делать сам, иначе он стал бы соучастником убийства.

– Нет, я сам разберусь, – бросил я, не глядя на него. – Спасибо за поддержку.

– Ну как хочешь, – ответил он. Я видел, что он обижен и расстроен. – Не могу же я тебя заставить. Но я хочу, чтобы ты знал: если тебе нужна помощь, финансовая или другая, всегда можешь рассчитывать на меня. Я же твой партнер. Что касается тебя, касается и меня. Понял?

– Спасибо, Джек.

Мы посмотрели друг другу в глаза, немного смущенно, потом он поднялся и начал собирать нужные бумаги.

– Ну ладно, мне пора идти. Меня там уже ждет пара ребят.

Он ушел, а я вынул свою чековую книжку и выписал чек на имя Римы Маршалл. Я вложил чек в конверт, написал на нем адрес лос-анджелесского банка и положил в поднос для исходящей почты. Потом я позвонил в свой банк и распорядился продать мои ценные бумаги.

Положение было почти безвыходным, но надежда найти и убить Риму Маршалл до того, как придет время выплачивать остальные деньги, еще теплилась во мне. Если засучить рукава и поработать в полную силу, можно высвободить несколько дней и устроить себе небольшую передышку. У меня было три недели, чтобы расчистить завал бумаг на письменном столе и продвинуться в работе настолько, чтобы можно было взять тайм-аут на несколько дней. Три недели, по истечении которых мне предстояло расстаться с очередной солидной суммой.

И я с головой ушел в работу. Не знаю, есть ли на свете человек, которому приходилось вкалывать так, как вкалывал я. Я работал как одержимый. В половине шестого утра я уже сидел за своим рабочим столом и часто оставался там далеко за полночь. За эти недели я, наверное, не сказал Сарите и дюжины слов. Когда я уходил, она еще спала, а когда возвращался, она уже лежала в постели. Подрядчиков, работавших со мной, я довел до нервного истощения. Бедная Клара превратилась в ходячий скелет. Но зато я так далеко продвинулся, что даже Джек не успевал за мной.

– Ради Бога! – взмолился он на двенадцатый день моего марафона. – Можно подумать, нам урезали сроки и мы должны закончить мост на следующей неделе! Сбавь обороты! Мои ребята уже не выдерживают такой гонки!

– Это их проблемы! – бросил я. – Свою работу я сделал, у меня все в ажуре, и завтра я уезжаю на три дня. К тому времени, как я вернусь, ты должен меня нагнать. Не возражаешь, если я исчезну на три дня?

Джек поднял руки, показав, что сдается.

– Только рад буду! Серьезно, Джефф, я еще не видел, чтобы человек так работал, как ты последние две недели. Ты честно заработал эти три дня. Ладно, уезжай, куда там тебе надо, только я тебе хочу сказать: если ты действительно так серьезно влип, как мне сдается, я хочу, чтобы это было нашей общей проблемой.

– Я справлюсь, – заверил его я. – Но все равно спасибо.

Около одиннадцати вечера я пришел домой: впервые за две недели я возвращался раньше полуночи. Сарита уже собиралась ложиться спать.