Все дело в деньгах - Джеймс Хедли Чейз (1960)

Я должен сделать все сам, и никто не мог мне здесь помочь. Это касалось только Римы и меня. Кроме того, я понял, что, даже если смогу разыскать ее, мне еще нужно будет подумать, как убить ее так, чтобы на меня не пало подозрение.

Моя рука не дрогнула бы убить Риму. На карту было поставлено мое с Саритой будущее против никому не нужной и безнадежно испорченной жизни Римы. Но нужно было сделать все так, чтобы избежать обвинения в причастности к ее смерти.

Посвятила ли она кого-нибудь в то, что шантажирует меня? Это тоже еще нужно было выяснить. Теперь мой план выглядел как бесконечная цепь неразрешимых препятствий: одна тянула за собой другую, другая – третью и так далее.

Во-первых, надо было ее найти. Затем выждать удобный случай и убить ее. И наконец, мне надо было быть полностью, абсолютно уверенным, что следствие по этому делу никогда не приведет ко мне.

Утром я вылетел в Холланд-Сити и в начале одиннадцатого вошел в наш офис. Джек разговаривал с кем-то по телефону:

– Да, хорошо. Я перезвоню. Да… Через десять минут. Я не могу сейчас говорить, – завершил он разговор, увидев меня, и бросил трубку.

Он посмотрел на меня, и по его лицу я сразу понял, что случилось что-то ужасное. Он был бледен, под глазами темные круги, словно он провел бессонную ночь, и его лицо, обычно такое живое и веселое, заставило меня вздрогнуть от ужасного предчувствия.

– Джефф, ты заходил домой?

– Нет, я только с самолета. – Я поставил на пол чемодан и бросил пальто на кресло.

– Я пытался тебя везде найти по телефону, – сказал Джек хриплым, дрогнувшим голосом. – Где ты был?

– Что случилось?

Он помолчал, потом медленно поднялся:

– Сарита…

Я почувствовал, как сердце вдруг замерло, а потом изо всех сил забилось.

– Что с ней?

– Плохо дело, Джефф. Автокатастрофа… Я пытался тебя найти, где только мог…

Меня прошиб пот и бросило в дрожь.

– Она жива?

– Жива, но серьезно пострадала. Какой-то пьяный водитель врезался в ее машину. Она очень плоха, Джефф.

Я стоял посреди комнаты, глядя на него, у меня внутри было холодно, пусто, я вдруг почувствовал себя очень одиноким.

– Когда это случилось?

– В то утро, когда ты уехал. Она отправилась за покупками. А этот пьяный водитель выехал на встречную полосу…

– Джек! Скажи мне все! В каком она состоянии?

Он вышел из-за стола и положил руку мне на плечо:

– Врачи делают все, что в их силах. Придется ждать. К ней сейчас никого не пускают. Она в реанимации. Когда что-нибудь станет ясно, они позвонят сюда. У нее есть шанс выкарабкаться, но очень небольшой.

– Где она?

– В муниципальной больнице. Но…

Я выбежал из офиса, проскочив мимо побледневшей Клары, и бросился бегом по коридору к лифту. Не помня себя, я выбрался на улицу и яростно замахал руками, подзывая такси.

– Муниципальная больница, – крикнул я, чуть не оторвав дверцу. – Как можно быстрее!

Шофер мельком взглянул на мое лицо, все понял, хлопнул дверцей и рванул с места по переулкам, не выезжая на большие улицы, чтобы не застрять в пробке, а я сидел в томительном напряжении, сжав руки на коленях.

Пока я выслеживал Риму, единственный человек на целом свете, который мне был дорог, который значил для меня все, оказывается, лежал в реанимации. Моя ненависть к Риме переросла в решительную, холодную жажду действий.

Десять минут безумной гонки – и я возле больницы. Когда расплачивался с шофером, он спросил:

– Ваша жена?

– Да.

Перепрыгивая через две ступеньки, я поднялся по лестнице.

– Удачи, парень! Удачи! – крикнул он мне вслед.

Глава 4

I

Доктор Вайнборг был худым, сутулым человеком, с большим крючковатым носом, подвижным ртом и темными ясными глазами еврея, знающего, что такое страдание.