Все дело в деньгах - Джеймс Хедли Чейз (1960)

Я назвал медсестре в приемном покое свое имя, и она тут же отвела меня к Вайнборгу. Я сидел в его кабинете и слушал гортанный голос доктора:

– Нам остается только ждать, мистер Холлидей. Мы сделали все возможное для спасения вашей жены, по крайней мере на сегодня. Печально, что вас не оказалось в городе, когда это случилось. Она была в сознании еще часов двенадцать и спрашивала вас. Сейчас она без сознания. Придет ли она в себя – зависит от целого ряда факторов. Мне хотелось бы кое-что с вами обсудить. У нее серьезно поврежден мозг. Есть один врач, который специализируется на подобных операциях. Это опасно и крайне сложно, но у него много удачных случаев. Я думаю, он оценит ее шансы на выживание как пятьдесят на пятьдесят. За операцию доктор Гудеар берет три тысячи долларов. Конечно, будут и другие расходы. В общей сложности следует рассчитывать на пять тысяч, и при этом никто не может гарантировать вам полный успех.

– Не важно, сколько это стоит, – сказал я. – Давайте этого Гудеара. Пусть берет сколько хочет.

Он взял телефонную трубку и позвонил в резиденцию доктора.

Несколько минут понадобилось на то, чтобы соединиться, и еще несколько – чтобы убедить его секретаршу, что дело чрезвычайной срочности. У меня кровь застыла в жилах, когда Вайнборг стал перечислять повреждения, нанесенные Сарите в результате аварии. Половину из того, что он говорил, я вообще не понял, но и половины было достаточно, чтобы осознать, насколько тяжелым было ее состояние.

Секретарша сказала, что перезвонит, и доктор Вайнборг повесил трубку.

– Не волнуйтесь, мистер Холлидей. Он еще ни разу не отказывался оперировать в столь срочных случаях. Он приедет.

– А можно мне ее увидеть?

– В этом нет смысла. Она без сознания.

– Все равно, я хочу ее видеть.

Он внимательно посмотрел на меня и наконец кивнул:

– Идите за мной.

Бесконечные коридоры, потом вверх по лестнице, и вот мы у двери, возле которой сидел толстый человек и курил сигарету.

Явно полицейский от макушки до пят, толстяк взглянул на меня безо всякого интереса, а доктору Вайнборгу сказал:

– Как только она придет в себя, мне нужно будет с ней поговорить. Я не могу бесконечно держать этого урода в камере предварительного заключения.

– Придется подождать, – ответил Вайнборг, открывая дверь.

Я встал у кровати, глядя на Сариту. До подбородка она была укрыта простыней. Вся голова в бинтах. Она как-то вся уменьшилась и похудела и была такая бледная, словно из воска, как будто уже умерла.

У ее постели дежурила медсестра. Когда мы вошли, она поднялась, посмотрела на Вайнборга и слегка покачала головой: это знак, понятный только им двоим.

Я переживал самые страшные мгновения в моей жизни. Я стоял и смотрел на нее, и вдруг у меня возникло жуткое ощущение, что она никогда больше со мной не поговорит, не посмотрит на меня и никогда уже не обнимет.

Я вернулся домой. Отпирая входную дверь, я услышал, как звонит телефон.

Я схватил трубку.

– Джефф? Пытался тебе дозвониться. Джек сказал, что ты был в больнице. Как она?

– Без изменений. Они пригласили нейрохирурга. Будут делать операцию.

– Мы с Хелен все время думаем о вас. Если мы можем как-то помочь, только скажи.

Ровным, бесцветным голосом я поблагодарил его и сказал, что вряд ли они чем помогут. Что теперь все зависит от нейрохирурга.

– Тебе понадобятся деньги. Я уже поговорил с Комитетом. Они отправляют половину гонорара прямо сейчас. Завтра деньги будут на твоем счете, тридцать тысяч долларов. Мы должны спасти ее во что бы то ни стало! Она самая милая, самая…

Я не мог больше этого выносить.

– Спасибо. – Мой голос дрогнул, и я повесил трубку.

Не помня себя, я начал ходить по квартире взад-вперед. Сколько времени я так ходил, не помню, но очнулся я от звонка в дверь. Это был Джек.

– Ну? Какие новости?