Все дело в деньгах - Джеймс Хедли Чейз (1960)

– Будь другом, отвези их, пожалуйста, Джеку, – попросил я. – Они ему нужны. А я побуду в офисе.

– Конечно, мистер Холлидей.

Он был очень симпатичный парень, старательный, расторопный и толковый. Он был таким юношей, каким мне самому хотелось бы быть. Я смотрел, как он взял со своего стола мои записки, и торопливо вышел из офиса. Я наблюдал за ним с завистью. Жаль, что я не был таким, как он. Уж он-то, наверное, не получил бы в лицо заряд шрапнели, не провел бы полгода в отделении пластической хирургии, слушая крики и стоны тех, у кого уже не из чего было слепить новое лицо. Он не стал бы связываться наркоманкой с серебристыми волосами и золотым голосом, которая готова пристрелить человека, даже не моргнув глазом. Он не стал бы жить под угрозой вымогательства или замышлять убийство… Он был счастливчиком, и, говорю, я завидовал ему.

Как только он вышел, я поднял телефонную трубку и попросил Клару дать мне городскую линию. Услышав гудок, я набрал номер междугородной связи и сообщил телефонистке номер гостиницы «Андерсон». Но все линии в Сан-Франциско были заняты, и телефонистка обещала соединить меня попозже.

Я курил и потел. Прошло десять долгих томительных минут, прежде чем меня соединили.

Уже знакомый мне женский голос равнодушно сказал в трубку:

– Да? Кто это?

– Позовите Уилбура.

– Не могу. Он уехал.

Сердце подпрыгнуло у меня в груди.

– То есть как уехал?

– Взял да уехал, как еще?

– А вы не знаете куда?

– Не знаю и знать не хочу, – буркнула она и повесила трубку.

Я тоже положил трубку и, вытащив из кармана носовой платок, стер им пот с лица и ладоней.

Значит, он уехал, но поехал ли он в Санта-Барбару? Если так, он будет там не раньше двух дня. Меня вдруг охватила отчаянная паника, и захотелось резко все отменить. Это было несложно. Лишь звонок Риме и предупреждение.

Я чуть было так и не сделал, но в этот момент дверь распахнулась и в комнату ввалились Джек, Вестон и двое наших подрядчиков. Пока я обменивался рукопожатиями, мельком взглянул на настольные часы. Пятнадцать минут двенадцатого. У меня еще есть время предупредить Риму во время обеденного перерыва.

Но мы так увязли в обсуждении разных дел, что Джек предложил пообедать всем вместе, чтобы договорить за едой.

– Слушайте, ребята, вы идите, – сказал я им. – Мне тут надо позвонить, я вас догоню.

Когда они ушли, я закурил сигарету и уставился на телефон. Если предупредить Риму, она, конечно, тут же исчезнет. И мне уже не удастся найти ее. Она будет по-прежнему шантажировать меня, и, если я не стану платить ей, сяду в тюрьму. Все это так, но, когда я представлял, что Уилбур уже едет в поезде, он все ближе, ближе, ближе, у меня кровь стыла в жилах.

И опять мне пришло в голову сравнение с орлянкой. Орел – она умирает, решка – я сажусь в тюрьму. А может быть, правда мне бросить монетку, пусть решит она?

Я вынул из кармана монетку и щелчком подбросил ее высоко в воздух. Я слышал, как она упала на пол около меня. Несколько мгновений я сидел не шелохнувшись и не глядя на пол, потом, сделав неимоверное усилие над собой, нагнулся.

Она лежала орлом вверх!

Ну вот, все решилось. Я умываю руки. Теперь никакой моей вины здесь нет. События стали идти своим чередом. Я поднялся со стула, затушил в пепельнице сигарету и двинулся к двери.

И вдруг остановился. В памяти снова всплыла сцена у Расти. Снова я видел Уилбура с ножом в руке, Риму, пытающуюся спрятаться за столом, ее разинутый рот, я услышал ее отчаянный крик, скрежет ногтей по стене…

Я не мог этого сделать с ней. Я должен был ее предупредить.

Я подошел к столу, схватил трубку и набрал номер междугородной. Я назвал телефонистке номер Римы. Я ждал, слушая в трубке отдаленные шумы.

– Там никого нет. Попробовать еще раз? – наконец ответила девушка.

– Они должны быть дома. Пожалуйста, повторите набор.